Проклятье! Как же это сложно…
– Ага. Все ясно. – Лицо Нельсона напряглось от досады. – Что ж, съезжай, если так тебе будет лучше.
«Не будет мне лучше! – рвался у меня из сердца крик. – Я хочу жить здесь, с тобой! Всю жизнь!»
Но я не сказала ничего подобного. А снова собрала в кулак все свое мужество и произнесла:
– Сам ведь знаешь, что жилье в Лондоне постоянно дорожает. Мне необходимо как можно скорее задуматься о приобретении собственного дома, а то ты до конца своих дней будешь терпеть квартирантку.
– Не потому ли ты так заторопилась, что теперь ворочаешь немалыми деньгами? – Нельсон старался казаться веселым, но актер он неважный, поэтому я прекрасно видела, как ему плохо. – Моя скромная квартирка тебя больше не устраивает, ты же у нас окружена роскошью, вертолетами и прочим, так понимать?
– Нет, не так! – воскликнула я. – Сам прекрасно знаешь, что я с превеликим удовольствием жила бы с тобой хоть всю жизнь. Но если ты…
Продолжать я не могла. Слишком это было унизительно.
Нельсон, снова посасывая порезанный палец, напряженно смотрел на меня в ожидании продолжения.
Господи! Если бы он только мог ответить на мои чувства! Тогда я и не помышляла бы о переезде.
– В общем, мне следует подыскать отдельное жилье,– сказала я.
– Ты уверена? – спросил Нельсон, пристально всматриваясь в меня. – Я ведь тебя не гоню.
Я поколебалась. Далеко не все свои соображения можно высказывать вслух.
– Да, уверена.
– Понятно. Что ж, удачи! – Нельсон взял нож и принялся крошить луковицу. – Если собралась домой, лучше поторопись. На М4 ведут ремонтные работы, ты в курсе? А о твоем… переезде и обо всем прочем поговорим потом.
Казалось, ему было больно произносить последние слова.
Я кивнула, переполненная волнительными чувствами.
Нельсон вдруг снова отложил нож, опять повернулся и раскинул руки.
Я бросилась ему в объятия.
Он не поцеловал меня и не сказал, что безумно, безумно любит, как в той сцене в «Короткой встрече», а просто крепко обнял, запустил пальцы в мои волосы и прижал меня к себе так, что я уткнулась носом в его плечо. Я гадала, чувствует ли он сквозь ткань рубашки, какое горячее у меня дыхание, или, может, ощущает влагу моих слез.
Мы обнимались минут пять и не произносили ни слова. Когда же я, наконец, отстранилась, Нельсон вытер глаза тыльными сторонами ладоней.
– Лук,– объяснил он. – На редкость злой.
– Да,– ответила я, ожидая услышать что-нибудь еще.
Нельсон ничего не добавил. Пришлось мне взять сумку и ехать к родителям.
В следующие несколько недель, когда лондонское бабье лето превращалось в прохладную осень, я нашла три настоящих плюса в своем переезде от Нельсона.