– Совместное дело?..
Признаюсь честно, особой радости я не испытывала. Слишком быстро мы закрыли мою тему и перешли к теме Джонатановой.
– Именно! – Он щелкнул пальцами и указал на меня. Ужасная привычка! Мне казалось, я его навсегда отучила. – Я не перестаю удивляться твоей способности преображать дом. Ко мне ты приезжаешь только на выходные, а умудрилась сделать так, что моя новая квартира уже наполнена домашним уютом. Давай ты будешь делать то же самое, но для покупателей жилья? Только представь: я подыскиваю им дом, а ты помогаешь обжиться. Выбираешь вместе с ними мебель и все прочее, узнаешь, где находятся ближайшие школы, кондитерские и такдалее. Людям важно получить такую информацию, предпочтительно сразу.
– Но ведь я почти не знаю Париж,– напомнила я. – Во всяком случае, знаю его гораздо хуже, чем Лондон. Пожалуйста, давай закончим о Ники и…
– Ничего, изучишь,– продолжал Джонатан. – Париж меньше Лондона. Ставку будем делать на иностранцев – англичан, американцев. Им важно найти людей, которым они могут доверять. Тех, кто говорит на их языке. Кто напоминает о доме, понимаешь?
– Да, но мне все равно понадобится французский, а он у меня оставляет желать лучшего,– сопротивлялась я. – Вдобавок я не уверена, что…
– Соланж найдет тебе хорошего репетитора,– перебил Джонатан. – Или даже сама будет давать уроки. Она и мне предложила ненадолго задерживаться после работы и беседовать на французском. – Он выразил всем своим видом, что очень признателен Соланж. – Таких организованных женщин, как она, я не встречал никогда в жизни. Если, конечно, не брать в расчет тебя.
– Ммм,– промычала я.
Вообще-то организованности мне недоставало, но я вечно делала для себя кучу пометок, напоминаний и списков. Впрочем, услышать, что жених обо мне такого мнения, было очень приятно.
– Но, дорогой, давай пока не будем углубляться в эти обсуждения. Ты точно не станешь возражать, если я возьмусь за это дело? Мне придется проводить с Николасом немало времени. Нас даже будут фотографировать вместе. Я потому так настойчиво уточняю,– быстро добавила я,– что в Нью-Йорке, когда я возилась с Годриком, ты был очень против.
«Был против» – слишком мягко сказано. Более взвинченным и взбешенным, чем в ту пору, когда я всюду сопровождала Годрика, я своего крайне сдержанного, совершенно взрослого Джонатана в жизни не видывала. А с Риком мы знакомы с тех времен, когда он был всего лишь угрюмым подростком.
Джонатан на миг замер, опустил кусочек сахара в кофе и принялся размешивать.
– Годрик – совсем другое дело.