– Что?
– Я у твоего дома.
Я мигом вернулась к окну. Внутрь машины было не заглянуть сквозь тонированные окна, столь обожаемые знаменитостями: «Обратите внимание! Нет, не смотрите!» Годрик же явно меня увидел, потому что начал продолжительно сигналить. Велосипедистка повернула в мою сторону голову. Я, краснея со стыда, отпрянула от окна и, хватая на ходу сумку, пробормотала в телефон:
– Уже бегу.
Я вышла из дома, стараясь не замечать любопытных взглядов, забралась в смахивавшее на пещеру нутро Годриковой машины и в который раз поразилась мощности автомобильного кондиционера. С Нельсоном случилось бы три приступа ярости подряд, если бы он узнал, какой ущерб я наношу окружающей среде, дабы не умереть от жары в этом душном городе.
Я осмотрелась. Годрик на водительском сиденье был удален от меня на невообразимое расстояние.
Спрашивать: «Твоя машина?» я не желала, боясь его обидеть. Чувство было такое, будто я забралась в непомерно дорогую черную сумку: такого обилия кожи я, пожалуй, в жизни не видывала. Загляденье. Тут и там поблескивали гладкие поверхности. Кожа, блеск, матовая чернота– Пахло фантастической дороговизной.
– Значит, ты… – начала было я, но Годрик жестом остановил меня.
Мужчина и автомобиль. Я давно заметила: когда парень садится за руль – любой машины, двигатель которой крупнее газонокосилки, – превращается в другого человека. Как правило, в подобие киногероя. Нельсон становился смельчаком из «Ограбления по-итальянски», Годрик же, судя по всему, – Томом Крузом из «Дней грома». Или крутым рэппером? Так или иначе, он был сегодня в других темных очках. Более… модных и безвкусных.
– Пристегни ремень и ничего не трожь, – проинструктировал он меня в странной смешанной манере дошкольника, изучающего правила дорожного движения, и бандита из Бруклина.
– Да я и не думала…
– Ну, поехали, – промямлил Годрик, нажимая на педаль газа.
Меня качнуло вперед, потом назад – так сильно, что голова стукнулась о подголовник. Вокруг засигналили, и я поняла: нам крупно повезло, что мы ни в кого не врезались.
Я проглотила слюну. Годрик издавал ликующие возгласы, наслаждаясь музыкой двигателя. Смысл, по-видимому, был в том, чтобы никому не показать, что ты хоть самую малость трусишь. Я научилась этому в «Пони-клубе».
– Куда поедем? – спросил Годрик, подустав выделываться.
– Все равно! – пропищала я.
Легкий удар по матово-черной панели, и в одно и то же мгновение наполовину открылись окна и зазвучала музыка. «Европа», оглушительно громко.
– «После-е-е-едний отсче-е-е-ет!»–проорал Годрик, улыбаясь во весь рот. – Балдеж!