Живя бок о бок с Нельсоном, я порой забывала, что на дворе двадцать первый век и у меня есть избирательные права. Так было и в день, когда мы провожали его в учебно-воспитательное плавание; картину дополняла Габи, решившая держаться, как главная героиня ее личного исторического сериала. Не хватало лишь старинных нарядов да «пенни и фартингов»[3] на дорогах.
Пышный бюст в былые времена лишь приветствовался. У меня как раз такой.
Нельсон с военной четкостью погрузил в мою машину вещи, Роджера, Габи, потом меня, и мы поехали на пристань, где на парусник уже носили продовольствие и собиралась вся команда. Корабль мне понравился: высокий, с тремя мачтами и белоснежными парусами, а на носу резная деревянная голова. Если бы не каша для приготовления в микроволновке, коробки с которой носили на палубу, можно было подумать, что мы в исторической драме Би-би-си.
– Будешь писать, Нельсон? – спросила Габи, сжимая в руках носовой платок.
– Габи, я ведь уже сказал: у меня не будет времени, – нетерпеливо ответил Нельсон. – Корабль оснащен сверхсовременным спутниковым радионавигационным и коммуникационным оборудованием, и потом, мы будем как можно чаще причаливать к берегу, чтобы люди могли передохнуть на суше, – я вернусь целый и невредимый, не изможденный и не без глаза.
– Хотя бы бороду отпустишь? – спросила Габи с надеждой в голосе.
– Ну, это можно, – на миг задумавшись, сказал Нельсон. – Бородку.
– А сувенирчик привезти не забудешь? – подсказала я.
– Это уж слишком, Мелисса.
Роджер пожал Нельсону руку.
– Приятного плавания, дружище. Если свалишься за борт, можно забрать твою новую биту для крикета?
– Можно, – ответил Нельсон. – Только телик не тронь.
Он шлепнул Роджера по плечу.
– Слабовато, приятель, – сказал Роджер, в шутку делая вид, будто собрался в ответ ударить Нельсона коленом в пах.
Человек со стороны, взгляни он на этих двоих, вряд ли понял бы, что они знакомы больше двадцати лет. Впрочем, может, и понял бы.
– Если вы все сказали… – многозначительно пропела Габи.
Мы с Роджером удивленно на нее посмотрели.
– Я хотела бы попрощаться с Нельсоном, – пояснила она. – Наедине.
Меня охватило странное чувство, и, дабы оно не отразилось на лице, я растянула губы в улыб– | ке. Роджер, которому было плевать на такт и приличия, не потрудился маскировать недовольство, громко запыхтел и скорчил насмешливую гримасу.
Не успел он выдать грубость, я торопливо ответила:
– Конечно. Пойдем, Роджер.
Взяв его за руку, я направилась к ларьку. Хорошо, что, покупая рожки мятного мороженого с шоколадной стружкой, я не видела происходившего у меня за спиной. Роджер же бесстыдно смотрел на парочку во все глаза, и, когда я повернулась, мне почти стало его жаль.