Уиллис, вдовец, был старше Шеннон на двадцать лет. Удачливый финансист, он обладал непревзойденным умением вкладывать деньги в прибыльную недвижимость. И хотя его авантюры подчас носили довольно подозрительный характер, а средства, которыми он располагал, сведущие люди назвали бы «сомнительными», Шеннон, юную и наивную, это не настораживало. Уиллис был так настойчив в своих ухаживаниях, с такой щедростью изливал на Шеннон внимание, в котором она тогда отчаянно нуждалась!.. Шеннон всегда любила детей, и то обстоятельство, что Уиллис был отцом очаровательной девятилетней девочки, лишь прибавляло ему привлекательности в глазах Шеннон.
Казалось, самые счастливые ее сны становятся явью. Словно по мановению волшебной палочки, у Шеннон появилась настоящая семья, о которой она мечтала с детства. Шеннон была готова всю свою жизнь посвятить Роберту и Труди, своей приемной дочери. И конечно, Шеннон надеялась, что в скором времени у них появятся еще дети.
Но счастливый сон вскоре обернулся кошмаром. Прежде всего выяснилось, что Роберт не хочет больше детей.
К тому же оказалось, что дочь его вовсе не желает считать Шеннон матерью. За девять лет своей жизни Труди, до невозможности избалованный ребенок, привыкла к тому, что любовь отца принадлежит ей безраздельно. Появление в их доме Шеннон девочка встретила потоком слез и каскадом грубых выходок. Семейная идиллия стремительно рушилась. Холодное, непроницаемое лицо Роберта вновь встало перед глазами Шеннон. Как невозмутимо он объявил ей, что, по правде говоря, женился лишь потому, что считал: девочка нуждается в женской руке. А раз Шеннон не сумела найти подход к Труди, их совместная жизнь не имеет больше смысла.
Вначале Шеннон во всем винила себя… Неопытная, не умеет обращаться с детьми. Потом она поняла, что дело было не в ней, но с тех пор в глубине души у Шеннон затаилось сомнение — способна ли она стать хорошей матерью.
— Шеннон, ты что, уснула?
— А? Ты о чем?
— Мало того что у этого парня, Уилера, трое детей. Он к тому же знаменитость почище твоего Уиллиса. Прямо купается в лучах славы. — Фрэнк презрительно фыркнул. — Дурной славы, можно смело сказать, если хоть малая толика того, что о нем писали, — правда.
— Все эти газетные выдумки выеденного яйца не стоят. Удивляюсь, как ты этого не понимаешь?
— А я удивляюсь, как ты не понимаешь, что газетная шумиха, даже если ее раздули из-за ерунды, может поломать жизнь. Неужели ты все забыла, Шеннон?
Забыла? Если бы только она могла забыть! Забыть кричащие газетные заголовки, прозрачные намеки на то, что ее бывший муж нечист на руку. Забыть, как ее имя трепали на всех углах…