— Мне очень жаль, что так случилось, Дасти, — прошептала она. — Поверь, я знаю, как тебе тяжело, как ты по ним тоскуешь.
— Не знаете, — всхлипнул Дасти. — Никто не знает.
— Сейчас ты сердишься на них за то, что они тебя бросили.
Дасти изумленно взглянул на нее.
— Хочешь, я расскажу тебе одну историю? — предложила Шеннон.
Он безразлично пожал плечами.
— Когда мне было примерно столько лет, сколько сейчас тебе, мама и папа решили, что в нашей семье нужен еще один ребенок. Я была просто на седьмом небе от счастья. Больше всего на свете мне хотелось маленького братика или сестричку.
— Ну и глупо. От сестер толку мало.
— Тебе виднее, Дасти. Но понимаешь, я была совсем одна. А у всех моих друзей были братья и сестры. Вот и мне хотелось большую семью. Наконец мама поехала в клинику. Она пообещала мне, что вернется через два дня — вместе с ребеночком.
Дасти слушал с возрастающим интересом.
— И что, она привезла вам брата? — с надеждой спросил он.
— Нет, Дасти. Моя мама никогда не вернулась домой. Она умерла, и моя маленькая сестричка тоже умерла.
У Дасти задрожал подбородок.
— Значит, ваша мама вас разлюбила.
Этих слов и ждала Шеннон. Она обхватила рукой худенькие плечи мальчика.
— Тогда я тоже так думала. Мне было ужасно обидно, что мама меня оставила.
Несколько секунд они оба молчали.
— Знаешь, тогда я злилась на целый свет. Злилась на папу — за то, что он отвез маму в эту проклятую клинику. И даже на себя злилась — за то, что мне хотелось брата или сестру.
Внезапно лицо Дасти расплылось перед Шеннон, и она сморгнула слезу. Может, зря она бередит душу и себе, и ребенку, мелькнуло в голове у Шеннон. Но тут она почувствовала, как Дасти дрожит, прижимаясь к ней. Нет, пожалуй, не зря.
— Вы были не виноваты, — произнес мальчик. Вы ничем не могли ей помочь.
— Да, теперь я тоже понимаю это, а тогда не понимала. Наверное, я была не такой взрослой и умной, как ты. Но моя мама не хотела меня покидать. И поверь, твои мама и папа не хотели покидать тебя. Они очень, очень тебя любили — ты и сам знаешь это.
Дасти задумался.
— А вы плакали тогда? — вдруг спросил он.
— Конечно, Дасти.
— А потом… потом вы ее забыли?
— Нет. Я и сейчас каждый день о ней вспоминаю. Вспоминаю с любовью.
Шеннон всхлипнула и ладонью смахнула слезы.
— Ну ладно, молодой человек, — произнесла она совсем другим, бодрым голосом. — Не забывай, что у нас еще душ. Может, ты, как главный помощник, отнесешь в мой грузовик этот насос, а я пока посмотрю, что с душем?
Дасти последний раз хлюпнул носом и с готовностью вскочил.
— Будет сделано. А потом я еще вам помогу, ладно?