Халси не устоял на ногах, рухнул на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону. Он услышал какой-то высокий душераздирающий вопль и понял, что этот звук исторгает его горло.
— Я задал тебе вопрос.
Халси знал, что должен ответить, но не мог. Лишь, стуча зубами, произнес:
— Д-д-да.
Норкросс, видимо, довольный реакцией, снова улыбнулся одними губами. Халси удивился, что не увидел клыков. Он понял, что оцепеняющий страх отступает, и обнаружил, что снова может дышать.
— Отлично, — сказал Норкросс, отправляя табакерку обратно в карман. — Я очень надеюсь, что ты меня хорошо понял. Вставай, дурак.
Ухватившись за край лабораторного стола, Халси с трудом поднялся.
Норкросс вышел и спокойно закрыл за собой дверь. Это спокойствие так же действовало на нервы, как дикое, хищное выражение, которое горело в его глазах минуту назад.
Халси подождал, пока пульс придет в норму, а потом опустился на стул.
— Все хорошо, — громко произнес он. — Можешь выходить. Он ушел.
Раздался скрип боковой двери, и в комнату осторожно вошел потрясенный Бертрам.
— Норкросс сумасшедший, — прошептал он.
— Да, я знаю. — Халси помассировал голову, чтобы унять боль.
— Как ты думаешь, какие шаги он собирается предпринять, чтобы Джонс не связал папоротник с тобой, отец?
Халси взглянул на сына. В двадцать три года Бертрам внешне казался зеркальным отражением отца, но являлся обладателем собственного уникального дара. Его способности в области воздействия на психику и научные интересы были несколько иными, но в лаборатории отец и сын дополняли друг друга. Бертрам был идеальным ассистентом. Однажды, с отцовской гордостью думал Халси, его сыну удастся совершить смелый прорыв в тайны сверхъестественного.
— Я не знаю, что он имел в виду. Важно то, что эти шаги, какими бы ни были, нам не помешают.
— Ты в этом уверен?
— Если бы они знали, что делать, мы с тобой были бы уже мертвы.
Халси встал со стула и подошел к клетке. Крысы не спускали с него злобных глаз. Это были новые животные, прежние сдохли на прошлой неделе. Халси взял пузырек и вылил его содержимое в поилку. Крысы бросились к воде.
— А все покровители такие неразумные? — спросил Бертрам.
— По моему опыту — да. Они все помешанные.