– Ищем, дамы и господа, ищем. Вот даже из Экареста приехали нас учить, как нужно ловить маньяка.
– Так это маньяк? – фальшиво взвизгнула одна из дам. – Какой кошмар!
– Я лично в этом не сомневаюсь, – ответил начальник полиции. – Исчезновения странные, нашли уже четыре трупа, все девочки были похищены в равные промежутки и убиты одним способом – задушены. Но это не означает, что экарестцы должны вмешиваться в наши дела. Когда возникают проблемы с модернизацией таксопарка местной полиции, то они в стороне, а как только пахнет сенсацией и возможностью выслужиться, они тут как тут. Но, господа, давайте не будем говорить о работе, так хочется отдохнуть от всего этого.
– Смилуйся, господь, над душой грешника, – произнес отец Сильвестр.
Его низкий певучий голос был трагичен и полон скорби.
– Бог поможет вам поймать этого изверга. Он, вне всяких сомнений, больной человек, может быть, одержим злом. Его нужно лечить…
– Стрелять таких нужно, стрелять! – вставил мэр. – Когда этого урода изловят, то суд состоится здесь. И прокуратура потребует смертной казни.
– У нас в стране мораторий на смертную казнь, – подал голос профессор кислых щей. – Уверяю вас, далеко не все эти люди больны, я посвятил подобным типам многие годы своей жизни. Звучит парадоксально, но маньяки – чрезвычайно ранимые и жаждущие человеческой любви личности. Отец Сильвестр прав, необходимо молиться за их души, и я надеюсь, что он это и делает. Тем более, как говорил Лев Толстой, зло не искореняется злом…
Священник тяжело вздохнул и провел по бороде ладонью.
– Толстой ошибался, – авторитетно заметил Михасевич. – Со злом нужно бороться радикальными, жесткими средствами. Как быть с террористами, которые захватывают школы и больницы? А с выродками, которые убивают девочек, насилуют старух, отправляют детей на панель?
– Господь милостив ко всем одинаково, – произнес отец Сильвестр. – Но в некоторых случаях я, грешник, отказываюсь понимать, отчего нужно помиловать, например, такого зверя, как убийца детей? Ко мне в церковь ходит мать одной из убитых девочек, она за несколько недель из цветущей женщины превратилась в старуху. Я успокаиваю ее, как могу, взываю к терпению и смирению, но по большому счету разве это может заменить ей дочь и избавиться от душевной боли?
– Не может! – влез в разговор вездесущий профессор Черновяц. – Как вы правы, дорогой падре, как вы правы!
Разговор перешел на проблемы века, падение нравов, снижение требований к своей совести.
– Все зависит от воспитания, – заметил Михасевич. – Вот мой сын Кирилл…