Доктор Лорингтон был высоким, весьма немолодым мужчиной с бледной кожей и совершенно седыми волосами. Двигаясь очень медленно, он жестом пригласил Фабиана сесть в кресло и посмотрел ему в лицо внимательно и тревожно.
— Среда говорит мне, что вы часто встречаетесь с ней, мистер Балик. Могу я спросить, с какой целью?
Фабиан пожал плечами:
— Мне нравится эта девушка. Она меня интересует.
— Интересует — как? Интересует в клиническом смысле, как интересный экземпляр?
— Что за странная формулировка, доктор! Она красивая девушка и очень милая, почему она должна интересовать меня как какой-то экземпляр?
Доктор погладил невидимую бороду, все еще пристально рассматривая Фабиана.
— Она красивая девушка, — согласился он, — но красивых девушек много. Вы, очевидно, честолюбивый молодой человек, и так же очевидно, что вы отнюдь не принадлежите к ее классу. Из того, что Среда рассказала мне, — а должен вас уверить, что говорила она только хорошее, — у меня сложилось вполне определенное впечатление: вы смотрите на нее как на некий экземпляр, но на экземпляр, скажем так, к которому вы испытываете тягу коллекционера. Откуда в вас это чувство, я понять не могу, поскольку очень мало о вас знаю. Тем не менее, какие бы дифирамбы она вам ни пела, у меня есть серьезные основания считать, что вы не испытываете к ней естественного, обычного эмоционального интереса. А теперь, когда я вас увидел, я вполне убедился, что так оно и есть.
— Рад слышать, что она поет мне дифирамбы. — Фабиан попытался изобразить что-то вроде застенчивой улыбки. — Вам не о чем беспокоиться, доктор.
— Думаю, что беспокоиться есть о чем, и о многом. Откровенно говоря, мистер Балик, ваша внешность подтвердила мои прежние впечатления: определенно могу сказать, что вы мне не нравитесь. Более того, мне не нравится ваше отношение к Среде.
Фабиан секунду подумал и пожал плечами:
— Очень жаль. Только вряд ли она будет считаться с вашим мнением. Она слишком долго жила без мужского окружения, и ей слишком льстит, что я ухаживаю за ней.
— Ужасно боюсь, что вы правы. Послушайте меня, мистер Балик. Я очень привязан к Среде и знаю, насколько она доверчива. Я прошу вас, почти как отец, оставить ее в покое. Я заботился о ней с тех самых пор, как бедняжка оказалась в сиротском приюте. Я несу ответственность за то, что сохранил в тайне ее случай и он не попал в медицинские журналы. Я сделал это для того, чтобы дать ей хоть какой-то шанс на нормальную жизнь. Теперь я отошел от практики. Среда Грэшем — мой единственный постоянный пациент. Неужели вы не можете отыскать в своем сердце хоть немного доброты и больше не встречаться с ней?