— А я думала, ты считаешь, что это в порядке вещей.
— Это в порядке вещей, да, я не рассчитываю на другое отношение. Но это не значит, что мне приятно или даже всё равно.
Я потихоньку жму пару кнопок на телефоне.
— То есть, внутренне ты вовсе не смирился с тем, что они тебя считают уродом?
— А что, с этим можно смириться? Если б я таким родился, ещё был бы шанс, а так это смешно.
— И тем не менее, ты считаешь нормальным, когда твои приятели тебя так называют? Как Алтоша это любит, громко и возмущённо. И стыдит тебя всё время.
— А что мне остаётся? — он пожимает плечами. — Я не могу себе позволить выбирать друзей или ссориться с ними. Если они меня терпят, хотя и считают уродом, я должен быть за это благодарным.
— А что ты чувствуешь, когда твои друзья называют тебя уродом?
Он некоторое время молчит, обдумывая.
— Одиночество. Я чувствую, что все люди связаны между собой, а меня как будто отстригли. И я могу на них только через забор смотреть, а близко подойти не могу. Я злюсь на них, и тут же чувствую себя виноватым, что навязываюсь, и мне стыдно за злость. Но с другой стороны… главное, тут… они… — он некоторое время путается в словах, и я чувствую, что его вот-вот прорвёт. — Алтонгирел и Эцаган, Ахамба, Эндан, Убуржгун, Онхновч, даже Арон — мне иногда кажется, что им доставляет удовольствие меня унижать, как будто если они лишний раз мне напомнят, что я хуже их, им самим станет лучше! Я не понимаю, неужели трудно иной раз просто промолчать? Конечно ничего требовать от них я не могу, но просто интересно даже, неужели приятно человеку в лицо плюнуть?
Вот это уже больше похоже на нормальную человеческую реакцию. А то «в порядке вещей», «в порядке вещей»… Он временно иссякает, так что я решаюсь немного подстрекнуть.
— Может, они не понимают, что тебе обидно?
— Не знаю, — мрачно отзывается Азамат. — Чего уж тут не понять. Каждый раз как земля из под ног уходит. Вроде только привыкнешь, что человек к тебе хорошо относится, и на, получи снега за шиворот, чтоб не расслаблялся. Не знаю, что тут можно не понять, мне кажется, у меня всё на лице нарисовано, как в букваре.
Вообще, надо отдать ему должное, ничего у него на лице не изображается в такие моменты. Но сейчас это не важно.
— А почему ты их не попросишь не обзываться? Все ведь взрослые люди, они должны понять.
— Мне кажется, они будут надо мной смеяться, что я переживаю из-за ерунды.
— Но ведь это не ерунда!
— Так я же ничего не могу изменить, поэтому надо смириться. А если я не могу смириться, то это мои проблемы, чего их на других перевешивать… Всё равно, что бы они ни делали, я не могу с ними поссориться, других-то друзей мне негде взять. А без них совсем плохо…