— Никак, — просто отвечает он. Я пару раз моргаю.
— В смысле, вы мне не позволите? — уточняю.
Он пожимает плечами.
— Да нет, мне-то что, иди, только выхода нет.
— Как… совсем? — тупо переспрашиваю я. Моё сознание всегда плохо спарвлялось с понятием «невозможно».
— Ага, — он пожимает плечами. — Вон, видишь, сколько костей валяется? Они все не смогли отсюда выйти. И ты не сможешь. Помыкаешься дня три-четыре, а потом умрёшь от жажды.
— А… если копать?
— Платиновую руду? Ну-ну, копай, я посмотрю.
Я медленно опускаюсь на землю среди костей.
— Погодите… А вы-то что здесь… как здесь… — поднимаю на него вопросительный взгляд. — Я хочу сказать, вы же как-то живёте? И вы тоже не можете выйти?
— Выйти-то я, может, и мог бы, если бы мог встать с кресла, — хмыкает он. — Но я тут прикован, — он выразительно позвякивает браслетами, и становится видно, что он не может оторвать запястья от подлокотников.
— Но вы ведь не умерли от жажды!
— Ну ещё не хватало, чтобы боги от жажды умирали! — фыркает он. — Я бы тут эти двести лет и без пищи просидел, спал бы только всё время. А так сюда иногда люди проваливаются, и если удаётся дотянуться, то я их ем. Так что даже не сильно ослаб… — он вздыхает, а я стремительно отскакиваю к дальней стене. — Да ладно тебе, не бойся, я уж подожду три дня, пока ты сама помрёшь. Только когда почувствуешь, что всё, подползи поближе. А то так обидно, лежит еда протухает, а дотянуться не могу…
Мне становится по-настоящему жутко, но я решительно сдерживаюсь. Не хватало ещё в такой ситуации тратить воду на слёзы. Значит, это и есть бог. Что ж, выглядит вполне подобающе. Говорит только как-то уж очень запросто. Почти как Азамат. Охх, что же делать… Не могу же я и правда тут скопытиться так по-идиотски! Бедный мой Азаматик…
Некоторое время мы сидим молча. Потом я решаю, что надо этого бога всё-таки разговорить. Вдруг он врёт или что-то скрывает… авось проговорится. Или, может, он сам чего упустил.
— Вообще, — говорю, — вы первый бог, которого я вижу.
— Да я уж понял, — усмехается он. — Был бы не первый, ты бы ко мне обращалась, как подобает.
Я открываю рот переспросить, но тут же сама вспоминаю, что в муданжском есть специальное «Вы» для обращения к богам. Вот ведь не думала, что понадобится!
— Ой, — говорю, — извините. Мне исправиться?
Он хохочет.
— Да нет, можешь не стараться, всё равно подлинного почтения я от тебя не добьюсь, и будет сплошное лицемерие.
— Ну как хотите, — пожимаю плечами. Потом собираюсь с духом и говорю:
— Но мне тоже странно, как вы говорите. Я думала, боги говорят ещё вели-чествен-нее, чем Старейшины.