— Даже не знаю… Понимаешь, у нас есть женщины, которым совсем это не нравится, а есть, только очень редко, такие, которые в любую минуту и с кем угодно готовы. А ты не то, и не то.
— Значит, придётся объяснить, что у землян всё по-другому.
— И надеяться, что они поверят, — вздыхает Азамат.
Как-то это всё грустно. Мы надолго замолкаем, и я начинаю зевать.
— Да ты спи, — уговаривает Азамат. — Долго ещё лететь.
— Я и так почти всё время сплю, когда ты рядом.
Он снова вздыхает. День вздохов просто какой-то.
— Мне надо как-то менять график. А то мы действительно почти не видимся, и получается шакал знает что.
— Ну, тебе ведь эти занятия важны, это ведь то, чего ты хотел: тебя уважают, ты всем нужен… э, а почему мы спускаемся?!
— Потому что я хочу остановиться.
Я за всеми этими разговорами даже не заметила, когда мы долетели до снега. Или, может, мы в горах? В общем, тут довольно холмисто и снег лежит везде, ровненький такой, нетронутый. Мы мягко садимся, поднимая облака рассыпчатых снежинок.
— Выходи, — говорит Азамат, отключая крышу.
— Куда, мы же ещё не долетели!
— Выходи-выходи!
Я уже ничего не понимаю, но послушно выхожу. Он обхватывает меня за плечи и отводит от унгуца, ближе к склону того холма, на котором мы стоим.
— Во-он, видишь, на горизонте горы? Это Ахмадхот. Когда мне было лет четырнадцать, мы с друзьями часто сюда летали зимой покататься по снегу.
— И что?
— А то, что это очень весело, — говорит он, и вдруг резко притягивает меня к себе, и мы летим вниз по склону в обнимку, поднимая фонтаны снега. На нас обоих скользкие непромокаемые костюмы, так что разгоняемся мы капитально — если бы он меня не держал так крепко, я бы порядочно испугалась.
Наконец мы тормозим, чуть не с головой уйдя в снег. За нами остался очень выразительный след на склоне.
Азамат смеётся и протирает залепленное снегом лицо.
— Боги, что ж ты так визжишь-то?
— А что, с горки надо молча кататься? — я тоже вся в снегу, но отряхиваться пока бессмысленно. Впрочем, не то чтобы я жаловалась. Вот только как теперь наверх выбираться?.. Я еле замечаю мокрый поцелуй в мокрую щёку.
— Лиза, — говорит Азамат внезапно серьёзно, — пожалуйста, не думай, что чьё-то там внимание и уважение мне важнее, чем ты. Я растерялся поначалу, но продолжаться так не будет. И так целыми днями только и думаю, скорее бы вечер, скорее бы домой и тебя увидеть. Одно время ещё уговаривал себя, что у тебя дела, работа, и я тебе там совсем не нужен. А выходит, у нас даже нет времени новостями поделиться. Это моя вина, и я исправлюсь. Не злись, пожалуйста. Хочешь, обругай меня, только не злись больше.