— Так джингоши вызнали, кому вы родственница, — уныло сообщает Арон. — Меня и мать не нашли, а на отца напали. Им-то плевать, отрёкся он там или как. Отряд, правда, послали небольшой, да всех их и перерезали, отец ведь, хоть и не Старейшина, но очень уважаемый человек, за него любой…
— А ты-то откуда об этом знаешь?
— Да мне сосед его птичку прислал, вот и унгуц за мной отправил, он меня знает, я ведь к отцу езжу иногда, особенно…
— А какие у него травмы?
— Да почём же мне знать, Хотон-хон?
Из-за угла Дома Старейшин раздаётся скандирование чего-то вроде «пей до дна!» — из-за этого я почти перестаю слышать Арона.
— А где он живёт точно, можешь координаты прислать? Сейчас, прямо сейчас? — ору я в трубку.
Не знаю уж, что он там ответил, но через минуту приходит сообщение с координатами для навигации на унгуце. В этот же момент из-за угла появляется Азамат. Шапку свою он держит в руках, бережно, как кошку, сам осоловелый, но счастливый, вблизи попахивает хримгой.
— Лиза! Я тебя потерял. Куда ты запропастилась?
— Звонила всем родственникам, — говорю. — Азаматик, я тебя поздравляю, — я привстаю на цыпочки и притягиваю его к себе за косу, чтобы поцеловать, — но мне пока рано праздновать.
— Есть ещё раненые? — огорчается он. — Тебе организовать транспорт?
— Да, и хорошо бы с водителем.
— Может быть, мне с тобой слетать? Я, правда, выпил…
— Нет, ты давай празднуй, ты заслужил. Тебе все передают поздравления, и моя мама, и твоя, и Сашка, и Арон.
На самом деле никто ничего не передавал, но это ведь и без слов очевидно, правда? А вот про папашу ему пока лучше не знать…
Тем временем празднующие принялись петь торжественные марши под аккомпанемент уже знакомых мне причудливых инструментов. Мы просачиваемся между двумя компаниями, раздирающих глотки примерно на таком тексте:
Долго длились поколенья,
Мир с собою воевал —
День дланью приминал
Миллионы жизней.
Танн!
Дряхлый, старый, сумасшедший,
Седым, уродливым стал гольп —
Должен был по предсказаньям
Скоро уступить иному.
Танн!
Жизнь катит в гору!
Танн!
Жёлтого шакала гольп
Почернел углём пожарищ,
Ждал чёрный император
Покорения Муданга!
Танн!
Накось выкуси!
Красной молнией
Полдень пал.
Конницы слыша топот,
Красным день стал.
Красной степью чёрный джингош,
Как побитый пёс, убегает.
Танн!
Жарким пламенем
Полдень пал.
Жизнь, как стекло, дробя,
Жарче бой стал.
Жалкий чёрный бандит джингош,
Жизнь спасая, в степь убегает.
Танн!
Несмотря на принятую дозу хримги Азамат проворно договаривается с каким-то трезвенником насчёт унгуца, отдаёт мне свой свитер и жареного сурка с термосом чая, после чего я гружусь в неторопливого вида унгуц и улетаю на северо-запад. Уже с воздуха звоню Ориве, проверяю, действительно ли в моей импровизированной больнице все живы, и наказываю ей собрать Арону чемоданчик-аптечку, а то мой, боюсь, так и остался на джингошском корабле.