— Мне важно остаться, мистер О’Тул.
— А мне важно, чтобы ты выметался.
Я сказал ровным голосом:
— Слушай, приятель, сидеть в сторонке тебе не удастся. Либо ты за восстание, либо против, ты должен решить.
— Но ведь оно ещё не началось! — вскричал он.
— Подожди с неделю, — сказал я.
Он перекрестился, низко склонив голову.
— Тогда помогай нам Господь! Спаси и помилуй всех в этой несчастной стране!
— Почему же несчастной? И Бог её не оставил, и патриоты, а только, может, такие, как ты… Тот не любит свой край, кто не готов за него умереть.
Он посмотрел в сторону и хрипло проговорил:
— Смелости мне не хватает, парень. Ты-то молодой…
— Да меня тоже часто страх берёт, смелости нам всем не хватает, мистер О’Тул.
Он крякнул:
— Да, только одним больше, а другим — меньше.
Он отвернулся, нахмурясь, и мне стало жалко его.
Облокотясь о телегу, он произнёс:
— Видишь вон ту ферму? Земли там было два акра, а хозяйствовал молодой Майк Ко́ллинз со своей пригожей жёнушкой. Поженились они два года назад и стали растить детей и картошку, и хозяйство у него было справное, хотя, когда он взял землю в аренду у хозяина, там один бурьян рос.
— Что же случилось? — спросил я.
Он обернулся ко мне, и в глазах его были слёзы.
— У молодого Майка был приятель, — продолжал он, — кузнец из Уиклоу. Пять дней в неделю он ковал лошадей, а шестой — наконечники для копий, и молодой Майк строгал для них древки и закапывал в ящиках у себя на участке.
Я уже знал, что он сейчас скажет, и отвернулся.
— А в прошлый понедельник, — слышал я его голос, — пришли ополченцы, а потом красные мундиры. Кто-то донёс. Стали рыть и нашли копья; кузнеца повесили в его кузне, а молодого Майка Коллинза — перед дверью собственного дома.
Я с трудом произнёс:
— Это цена, которую приходится платить, если ты патриот, Патрик О’Тул.
— Вот как?
Он сплюнул мне под ноги и отёр рот тыльной стороной ладони.
— Не говори мне о патриотизме — у меня уже возраст не тот. Жить мне осталось немного, и я не хочу терять последние годы на пропащее дело. Они нас взяли за горло, и ты это знаешь, даром что говоришь так красно. Ты и тебе подобные, вроде Майка Коллинза, можете умирать, если вам это нравится, но я, Патрик О’Тул, я хочу остаться в живых.
Он швырнул вилы наземь и вышел из сарая — небольшая квадратная фигура с лысым черепом, длинной белой бородой, в измятых штанах и крестьянской рубахе.
Обернувшись, он громко сказал:
— Так что вычищайся отсюда, да поскорее, а не то я поскачу на своём осле в Уиклоу, приведу солдат и тогда… спаси Господи твою душу.
Ехать днём было опасно. Я и всегда-то старался этого избегать, а теперь тем более: чем ближе к Дублину, тем больше английских патрулей. Правда, Джо Лихейн сказал, что от Кастлкевина до Брея путь свободен, если не считать бродячих отрядов красных мундиров, однако все знали, что к югу от Дублина полным-полно драгун и рогаток на дорогах.