— Приедет, конечно.
Смягчившись, она поинтересовалась, как он добрался.
— Добрался без проблем. Жарища здесь страшная, прямо, как в духовке.
— Что ты хочешь, это же Техас, — сказала она и с подозрением спросила, что он собирается делать вечером.
— Пойду поужинаю. Что ещё здесь делать? А чем ты займёшься?
— Поеду по магазинам… впрочем, не знаю, удастся ли. Ты же не проверил машину, там что-то стучит, — проворчала она.
— Не волнуйся, всё в порядке, я проверял на прошлой неделе. Но, если беспокоишься, поезжай в мастерскую, она же за углом, — посоветовал он. И с горечью отметил, что каждый раз, когда он отправлялся в командировку, они, как актёры на сцене, повторяли слово в слово один и тот же диалог.
— Ну вот ещё! Деньги на ветер кидать!
— Тогда подожди, когда я вернусь. Ну пока, вечером позвоню.
По городу сонно плелись друг за другом автомобили. Обогнать их не было никакой возможности, и Олег потащился за ними, удивляясь изобилию светофоров, вынуждавших тормозить каждую минуту. Остановившись у одного из них, он рассеянно стал глазеть на расставленные на углу улицы картины — безликие, как и пейзаж в номере гостиницы.
— Не купите? — подскочил к нему усатый ковбой в остроносых сапогах. — Всего-то двадцать долларов за штуку. Дешевле нигде не найдёте.
И вспыхнул спасением зелёный свет, избавляя Олега от ненужной покупки.
Он поплутал по переулкам, безуспешно разыскивая музей, и, повернув в досаде назад, очутился на том же месте, где стоял длинноусый ковбой. Пришлось обратиться к нему за помощью. Оказалось, что серая одноэтажная коробка, которую Олег принял издалека за учреждение, была музеем.
— Натюрмортик не нужен? Для гостиной. Так уж и быть, уступлю за десять долларов, — расщедрился ковбой и протянул картинку размером с обложку журнала, на которой повисла над кактусом миниатюрная колибри. «Рите понравится», — решил Олег. Та была помешана на птицах и заполонила их изображениями весь дом. Они летали на дешёвых картинках, наподобие той, которую навязал ему ковбой, украшали узором посуду, лежали вышитые на одеялах и подушках или сидели статуэтками на шкафах. Птиц этих он не выносил, считал их полной безвкусицей, но терпел, зная, какую они приносят жене радость.
Расплатившись с ковбоем, он подъехал к музею. Перед входом стояла, застыв в вечном танце, скульптура балерины. Рядом, покрыв её разводами теней, торчала одинокая акация. Она же посадила несколько теневых пятен на рубашку Олега, когда тот проходил мимо. Олег толкнул дверь, вошёл внутрь, огляделся и… замер на месте, как и балерина на улице.