– Не знаю, что уж она тебе рассказала, – Мария Кузьминична осуждающе поджала губы, – но только без причины мужа не убивают. Прошка, говорят, ее любовником был. Да и как ему, красавцу такому, не стать ее любовником? Кудри чернее воронова крыла, глаза огнем горят, сам – кровь с молоком, так и кипит. Видно, цыганская кровь в нем играла, не иначе. А ловок был, а силен!.. Сам-то Василий Артемьевич шибко охоч был до скачек. На Троицу чаще всего их затевал. Или борьбу на поясах. Только Прошке ни в чем не было равных. Да и сызмальства было заметно, что он глаз на младшую, на Настю, положил. И она его по-особому выделяла, подсмеивалась над ним, вышучивала, но выделяла, как пить дать выделяла. К слову сказать, Василий Артемьевич и сам поначалу все его подзуживал, все его подначивал... Дескать, выиграешь десять скачек подряд или вчистую одолеешь всех на поясах, не задумываясь Настю за тебя отдам. Прошка взял и выиграл, да и пришел к нему требовать обещанную награду. А Василий Артемьевич при всем честном народе за живот схватился: «Ах ты, байстрюк! Ах ты, сураз несчастный! Ишь чего удумал!» Прошка промолчал, но после того словно белены объелся. – Мария Кузьминична вздохнула и приказала Глафире: – Принеси Алексею Дмитриевичу квасу! – и справилась заботливо: – Голова не болит?
– Да нет вроде! – Алексей попытался подняться, но Мария Кузьминична надавила ему на плечо и удержала в постели.
– Погоди, полежи немного! Сильно ты о землю ударился, мы уж думали, насмерть расшибся.
– Мария Кузьминична, – Алексей с недоумением посмотрел на худенькую старушку, такую беззащитную на вид, – неужто вы его столько дней караулили? Почему ж в полицию не заявили?
Хозяйка махнула рукой и рассмеялась:
– Не привыкла я кого-то беспокоить. Папенька мой покойный хорошим охотником был. Я еще в девках с ним в тайге и дневала, и ночевала. Капканы ставили, белковали. Так что с двадцати шагов белке в глаз попадала. Конечно, убивать Прошку я не стала бы, но покалечить покалечила бы, – с неожиданным гневом произнесла она, – но ведь ушел, сураз, по крышам ушел... Видно, дрогнула рука, когда в окне его рожу увидела.
– Это действительно был Прохор?
– А кто ж еще? Кроме него, больше некому! Здоровый, ловкий. Я хоть и ждала, но, честно сказать, чуть со страху не заорала, когда он на подоконник запрыгнул.
– Запрыгнул? На подоконник? Но ведь все окна закрывали ставни. Я сам видел, когда через огород пробирался.
– Ну, во-первых, окна моей спальни с огорода не видны, а во-вторых, я намеренно просила не закрывать их на ночь.