– Смелая вы женщина, Мария Кузьминична, – озадаченно произнес Алексей, – не каждый мужчина решится на такой поступок.
– Конечно, я понимаю, что поступила легкомысленно. Но я ведь не знала точно, когда он появится, потому и в полицию не пошла. В случае чего они бы месяц у меня здесь сапожищами стучали, табаком своим зловонным все бы задымили, потом корми их, пои... Нет уж, Алеша, мы своими силами отобьемся. Я ведь не одна с ружьем сидела. Всех своих лакеев снарядила на всякий случай. Поэтому, как только Кусай залаял, я сразу поняла: чужой приближается. Да он даже не залаял, а взревел будто, когда на разбойника этого бросился. Видно, чуял, что смерть к нему пришла. А потом тихонько взвизгнул – и все! По правде, я не думала, что Прошка Кусая убьет. Он хоть и кинулся на него, но достать бы не достал. Мы ведь нарочно цепь укоротили, чтобы Прошка спокойно на крыльцо поднялся.
– Мария Кузьминична, что за безрассудство! – возмутился Алексей. – В вашем ли возрасте в засадах сидеть, если говорите, все лакеи были вооружены. Что ж не взяли этого Прохора тепленьким? Сам же в руки шел?
– Нет, Алеша! – покачала головой старушка. – Я должна была отомстить! Я, может, об этом уже двадцать лет мечтаю, с тех пор, как похоронили Василия Артемьевича. Ведь это его точно Прошка в Провал сбросил, когда узнал, что мы собираемся обвенчаться. Василий Артемьевич уже и кольца купил, и день назначили... А за три дня до венчания он его взял и утопил. Думал, видно, что Настя тут же на шею ему бросится... А она не бросилась, за другого вышла... – Старушка промокнула глаза платочком. – После этого он еще больше взбесился. Но одному я рада, до клада он так и не добрался...
– Не добрался? До клада? – поразился Алексей. – Что еще за клад? Лабазников же разорился подчистую?
– Разорился, да не совсем, – усмехнулась Мария Кузьминична. – Кое-что осталось. И знать никто не знал, куда он остатки, и немалые, от кредиторов припрятал. Только шутил, бывало: «Ничего, Марьюшка, на черный день хватит, да еще Насте на приданое останется... А что пропало, то пропало, не жалей. Нового еще больше наживем!» – Мария Кузьминична всхлипнула. – Широкой души был человек!
– Ну а при чем здесь изумруды?
– А это только господь ведает, при чем, – пожала плечами хозяйка, – но одно знаю твердо: когда Василий Артемьевич камень мне подарил, слово взял, что я его ни за какие деньги никому не отдам. Вот я и храню его уже столько лет и от Прошки спасаю.
– Как вы думаете, вы его ранили?
– Не знаю. Он вскрикнул после выстрела, а может, стеклом посекло... Днем лакея пошлю на крышу. Если ранила, то кровь будет... – Она вздохнула. – Видно, совсем стара стала. Я ведь ему по ногам целилась. Но не попала. Слишком резво он по крыше побежал. С раненой ногой так не бегают.