Тартищев хорошо это запомнил. И вдобавок ко всей этой неразберихе с великанами и силачами бродяги, напавшие на него рядом с кладбищем, наотрез отказались признать в Мозалевском громилу, нанявшего их в «Магнолии» проучить начальника сыскной полиции. «Нет, ваше степенство, – заявили они в голос, – тот и ростом выше, и в плечах шире...» Да и перчатка, обнаруженная под Казначеевым, оказалась великоватой для Мозалевского, хотя, опять же, это не доказательство. Преступник мог потому ее и потерять, что она тоже была ему великовата...
Тартищев потер шрам и недовольно поморщился. По правде сказать, новые показания Мозалевского лишь подтвердили его опасения, что следствие по убийству князя окончательно зашло в тупик. Он подсознательно чувствовал, что Мозалевский не врет, и появление третьего участника в спектакле под названием «Убийство фон Дильмаца» означало лишь новый виток расследования, а вместе с ним еще большую суматоху, новые скандалы и выяснения отношений с губернатором и его чиновниками. Ему захотелось выпить водки, много, просто так, без закуски, чтобы хоть на несколько часов забыть обо всем... Но и это он себе не мог позволить, потому что до сих пор еще не определил, от какой ему печки танцевать, да и где эта самая печка находится, пока не знал.
Он посмотрел в сторону флигеля. В одном из его окон горел свет. Алексей тоже не спал. И тогда Федор Михайлович плюнул на все и покинул балкон. Через пару минут он уже стучал в дверь флигеля и спросил выглянувшего из окна Алексея:
– Не спишь еще?
– Да не получается что-то, – пожал тот плечами, – показания Мозалевского прокручиваю в голове раз за разом, точно мозаику пытаюсь сложить, а деталей не хватает...
– Давай пройдемся пешком до дома Дильмаца, чего терпеть с осмотром до утра, все равно ведь не спится, – предложил Тартищев Алексею, потому что подобные пешие прогулки были не только единственным, не слишком частым удовольствием, которое он мог себе иногда позволить, но и верным способом разложить по полочкам разбежавшиеся мысли.
Они вышли за ворота. Дозор бросился следом, но Тартищев прикрикнул на него, и пес, недовольно чихнув, поплелся в палисадник. В окнах Лизы горел свет, и Алексей опять подумал, что завтра ему предстоит оправдываться и извиняться за испорченную клумбу. Федор Михайлович проследил за его взглядом.
– Опять Елизавета допоздна не спит. То романы французские читает, то в цирке пропадает. Что ее там привлекает? Облезлая мишура, дешевые трюки? Я Никите наказал, чтоб встречал ее каждый раз после представления, да и посмотрел попутно, с кем она там дружбу водит, и только сам этому не рад. Сегодня утром примчалась Лизка ко мне в кабинет и устроила скандал, дескать, из дома убежит и в наездницы подастся, если не прекращу за ней фискалить. Может, ты с ней поговоришь, урезонить попытаешься?