— Хорошая мысль, Аркадий Петрович, — откликнулся купец, все еще поигрывавший револьвером. — А главное, очень похожая на правду… От них и в самом деле ждать можно… Были случаи в прежние времена. Рассказывали, помнится… Это еще что такое?
Поручик тоже услышал шум, приближавшийся из хвоста обоза. И вскоре сообразил, что это более всего напоминало конский топот. Выскочил на другую сторону. В лунном свете прекрасно рассмотрел, что прямо на него наметом несутся всадники, вытянувшиеся вереницей. Обозные лошадки показывали небывалую прыть, и неудивительно — слышно было, как лупят кнуты по крупам…
Он стоял в полной растерянности, положив руку на кобуру. Скачущие были совсем близко.
— С дор-роги! — страшным голосом завопил передний. — Растопчу, твою мать!
Они не собирались останавливаться, наоборот, понукали лошадей кнутами и жуткими воплями. Поручик отскочил в безопасный промежуток меж задком возка бугровщиков и лошадиными мордами. Вовремя, еще миг, и стоптали бы… Мимо него, брызгая снегом из-под копыт, пронеслись всадники, цеплявшиеся за гривы, неуклюже мотавшиеся вверх-вниз на спинах неоседланных лошадей, оравшие что-то неразборчивое, охаживавшие кнутами обозных Буцефалов. Поручик зачем-то машинально их считал: два, три… кажется, восемь, а может, девять…
В голове обоза послышался сердитый крик, и тут же ударил револьверный выстрел, второй, третий… Саип, подумал поручик, вновь выскакивая на обочину. Некому там больше воевать…
Еще выстрел. Видно, как у головного возка, изрыгая проклятия, мечется высокая фигура без шубы и шапки — точно, Саип… Не похоже, чтобы он кого-то зацепил, отсюда можно рассмотреть что залитый лунным светом тракт совершенно пуст — всадники скрылись вдали.
«До Пронского не более десяти верст, — подумал поручик. — Лошадей они в паническом страхе жалеть не будут, так что доберутся быстро. И один Бог ведает, что наговорят там со страху. Не будет обозу гостеприимной встречи, тут и гадать нечего…»
— Вот оно, — рявкнул Самолетов. — Началось… Расползаются, как тараканы от огня… Ну-ка вы, двое, живенько рассказывайте, что за беду нам на шею посадили! А может, кто из вас, сукиных детей, и есть черт?
— Канэтада-сан говорит: никто из них не есть черт, но от них очень крепко пахнет демоном…
— А нам что стегать подтаскивать, что стеганых оттаскивать, — оскалился Самолетов. — Ну, языки проглотили?
Ударенный Федот, цепляясь за оглоблю, наконец поднялся на ноги и держался в отдалении, осторожно трогая скулу. Кузьма, предусмотрительно попятившись, испуганным голосом протянул: