— Да, — невольно шепнул Джек.
ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: А что предпочитаешь ты?
ПАТРОН: Вопрос, разумеется. Ответы слишком окончательны. Вопросы же могут вести куда угодно.
ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: Разве то, чем мы занимаемся, не связано с… скажем так: окончательным решением?
ПАТРОН: То, чем занимаешься ты, — вполне возможно. Я же всякий раз имею дело с началом.
ПОЦЕЛУЙ СМЕРТИ: Не понял.
ПАТРОН: Хочешь услышать ответ, да? Хорошо, они у меня тоже имеются — правда, не мои собственные. Я собрал целую коллекцию чужих ответов на заданные мной вопросы.
На экране вспыхнул значок, сообщивший Джеку, что Патрон пересылает ему файл. Подождав, пока загрузка закончится, он открыл «посылку».
Заполнившее экран изображение было репродукцией картины, написанной маслом. На земле бесформенной кучей лежала едва угадываемая человеческая фигура. Над человеком парили ангелы с искаженными, злобными лицами; в руках — пики с насаженными на них окровавленными сердцами. Верхнюю часть картины занимало гигантское белобородое лицо, с плотоядной жестокостью взирающее вниз. В оскаленном рту — два ряда заостренных клыков: Бог в образе людоеда.
Джек рассматривал картину сощуренными глазами. Что-то в стиле художника показалось ему знакомым…
ПАТРОН: Вот что вдохновило автора на создание этой новой интерпретации веры.
Еще один файл. На этот раз фотография. Пожилая женщина, обнаженная, если не считать нелепой шляпки на голове, распята в дверном косяке. Запястья приколочены по обе стороны проема.
Джек сидел, оглядывая этот кошмар широко распахнутыми глазами.
— Наконец-то, — прошептал он.
Он уже знал, пусть единственной подсказкой ему служили эта фотография и ноющее ощущение в животе.
Он нашел убийцу своей семьи.
Три года тому назад
Снежное Рождество в Ванкувере было такой редкостью, что местный ювелир пообещал сполна вернуть стоимость всех проданных в декабре обручальных колец, если двадцать пятого пойдет снег. Такое же обещание он делал и в прошлые годы, но пока что за деньгами никто не являлся.
«Должно быть, сейчас он здорово нервничает, — думал Джек, лежа в кровати и еще не успев толком проснуться. — Если бы я не был уже женат, сам пошел бы за кольцами». Снег шел и двадцать второго, и двадцать третьего, причем не просто едва припорошил землю тонким влажным слоем, как это бывает на Западном побережье; время от времени в Ванкувере шел настоящий снег, непрерывным потоком, который все не кончался и не кончался. Снег летел большими, тяжелыми белыми хлопьями, похожими на комочки ваты; они летели к земле плотным, звуконепроницаемым занавесом. Двадцать второго Джеку почти не удалось поработать; весь день он провел, глядя в окно своей студии на Ист-сайде, наблюдая, как падает снег.