А ТЫ ВСЕГО-НАВСЕГО НАБОР ГОРМОНОВ.
Как? Электра, я шокирована. С твоей стороны это не очень-то вежливо.
ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ПРАВА.
Ну… возможно. Должна тебе признаться, я и вправду думала о том, на что это похоже — целоваться с Бобби.
И ЧТО ЖЕ?
Где-то на середине поцелуя Бобби превратился в дядю Рика.
ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ВЫСШИЙ УРОВЕНЬ ОПАСНОСТИ!
Слышу, слышу… Я просто ничего не могла поделать. Чувствую себя виноватой и даже не знаю толком отчего: оттого ли, что вообразила поцелуй с дядей Риком, или оттого, что раздумываю, пойти ли с Бобби в пиццерию? Все это настолько запутано, Электра.
У МЕНЯ ЕСТЬ РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ.
Мы с моими гормонами ждем с нетерпением.
НАДО ПЕРЕСАДИТЬ МОЗГ ДЯДИ РИКА В ТЕЛО БОББИ.
Гм. В таком случае я заполучу личность дяди Рика и смогу ходить на свидания с телом Бобби безо всяких неприятностей. Электра, ты гений!
Конечно, это останется нашей тайной. Знать об этом буду только я и никто больше. Мне придется помочь дяде Рику приспособиться к подростковому возрасту, рассказать, какую одежду ему нужно будет носить, чтобы не выглядеть придурком, объяснить, какую музыку слушать и так далее — хотя почти все то, что он слушает сейчас, довольно клёво. Кроме джаза.
Остается только одна проблема, Электра, — то есть не считая очевидной: найти нейрохирурга, готового поработать сверхурочно за небольшую плату. Даже не знаю, как тебе это сказать, но…
Мне по-прежнему хочется заполучить тело дяди Рика.
ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ПЕРЕГРУЗКА БАЗЫ ДАННЫХ!
Я бессильна что-либо изменить, Электра… может, это и неправильно, но таковы мои настоящие чувства.
ЭТИ ТВОИ ЧУВСТВА МОЖНО ОПИСАТЬ ОДНИМ ПОДХОДЯЩИМ ТЕХНИЧЕСКИМ ТЕРМИНОМ: НЕПРОХОДИМАЯ ГЛУПОСТЬ.
Да я знаю, знаю… Господи, что же мне делать? Это сводит меня с ума, Электра, я тебе не вру.
Вчера я была в студии у дяди Рика. Он обещал показать мне новую скульптуру, над которой сейчас работает, хотя, вообще-то, у него правило: никому не показывать незаконченные работы.
Его студия размещена на чердаке в довольно грязном районе города, зато здесь, наверное, совсем небольшая арендная плата. Я поехала туда после школы, на автобусе.
Мне нравится у него на чердаке. Это бывший склад с голыми деревянными стенами, огромными ржавыми трубами и дубовыми балками под потолком, до которого метров шесть, не меньше. Высоко вдоль стены — длинный ряд окон, которые никто не мыл, похоже, лет пятьдесят. Однажды я предложила протереть их, но дядя Рик не позволил: говорит, ему нравится оттенок, который приобретает свет, пройдя сквозь эту пылищу.
Короче, я постучала в дверь — этакую здоровую махину, которую дяде Рику приходится тянуть со всей силы, чтобы сдвинуть с места. На нем были драные джинсы и грязная белая футболка. Он был покрыт потом, а на руках и лице — грязные масляные разводы. Отвратительно, не правда ли?