Помедлив секунду, коренастый мужик в камуфляжной форме опустил приведенный в боевую готовность автомат, подошел к клетке и осторожно взял протянутую мною сквозь прутья решетки трубку. Поверил! Слава Богу, поверил! — ликовал я в душе.
— Старшина Кондратов слушает... — произнеся эту фразу, омоновец замолчал надолго и лишь по меняющемуся выражению его скуластого лица и по тому, как он периодически бросал на меня оценивающие взгляды, можно было судить о характере отдаваемых генералом Корначем инструкций. В помещении поста ГАИ повисла напряженная тишина, время от времени разбавляемая лишь бормотанием еще не до конца проснувшегося капитана и тихим покашливанием одного из сержантов.
— Я все понял, товарищ генерал, — решительно произнес наконец омоновец.
— Сделаю все, что смогу.
Он положил трубку, обвел глазами вопросительно глядящих на него гаишников, покачал головой, усмехнулся, видимо еще не полностью переварив полученную от генерала информацию, и произнес:
— Ну и ну! Прямо детектив какой-то!.. Ладно, орлы, — он похлопал по плечу одного из милиционеров, стоящих к нему ближе всех, — будем выполнять приказание генерала ФСБ! А оно заключается в следующем — не допустить передачи специального агента отца Павла начальнику тюрьмы особого назначения. У меня нет оснований сомневаться в том, что он мне сказал... Кстати, — старшина обернулся к двери, услышав звук подъехавших к посту автомашин, — они, кажется, уже пожаловали...
— Вот влипли, блин, в историю! — угрюмо пробурчал сержантик, зачем-то покосившись на висящие на стене большие электронные часы. Они показывали двенадцать минут третьего.
Я все еще стоял в клетке, молча наблюдая, как из резко распахнувшихся дверей высыпали человек шесть бойцов охраны подразделения «Кедр». Вслед за ними в помещение вошел майор Сименко с видом безоговорочного победителя.
Вооруженные автоматами охранники, хорошо знавшие меня, сейчас взирали на меня с холодной ненавистью. Сименко смерил меня злобным взглядом и скомандовал:
— В машину его! Благодарю вас, ребятки, за...
— Не торопитесь, майор, — перебил его омоновец, прикрыв меня спиной и вскинув автомат. — Только что я получил приказ от генерала ФСБ Корнача, из Питера, согласно которому мне категорически запрещено передавать священника отца Павла начальнику охраны тюрьмы.
— Что за вздор, старшина?! — взревел Сименко. — Этот человек — преступник!
— Мне кажется, преступник — вы, майор, — подал голос я. — И ваш командир, полковник Карпов! Это вы, неожиданно узнав о спрятанных последним настоятелем от разграбления и до сих пор хранящихся в подземелье монастыря сокровищах, представляющих большую художественную, религиозную и конечно же материальную ценность, решили ликвидировать меня как ненужного свидетеля и полностью завладеть ими!..