— Вы правы, матушка, я именно оттуда и приехал. — Вежливо поклонившись провожающей меня испуганным взглядом женщине, я пошел туда, куда она меня направила — в глубину молитвенного зала. Там я нашел нужную дверь и постучал.
— Да-да. — Сначала я услышал тихий, видимо заглушаемый ладонью, кашель, после которого раздался высокий, очень смахивающий на женский, голос:
— Входите.
Я открыл дверь и вошел.
Помещение, в котором я оказался, гак же как и вся церковь, хранило на себе неизгладимую печать времени. Обшитое темным деревом, с большим окном, низким закопченным потолком и тяжелыми шторами, оно, несмотря на крохотные размеры, каким-то чудом умудрилось вместить в себя четыре стула, двухтумбовый письменный стол темного дерева, шкаф со старинными книгами и большую икону Спасителя, висящую на стене слева от входной двери.
За столом, разложив газету, сидел маленький толстенький священник лет семидесяти, с совершенно седой бородкой и просвечивающей сквозь редкую шевелюру розовой лысиной. Он поднял на меня строгий и вместе с тем любопытствующий взгляд, какое-то время внимательно изучал мое лицо, одежду и даже обувь, после чего тем же самым высоким и непривычным для моего слуха голосом пропел:
— Да-а-а? Чем могу быть полезен?
— Здравствуйте, отец Михаил. Я священник с острова Каменный, отец Павел.
Служу там всего неделю, сегодня в первый раз приехал в Вологду и вот решил зайти, свечей купить, а заодно и познакомиться.
— Очень хорошо, очень хорошо! — засуетился толстячок, приподнимаясь из-за стола и рукой указывая мне на стул. — Если не ошибаюсь, на месте бывшего монастыря находится... м-м... исправителмюе учреждение?
— Да, в некотором роде. Там тюрьма для пожизненно осужденных. Эти люди уже никогда не покинут пределов своего последнего пристанища...
— Да-а, грешники, великие грешники, которых еще при жизни настигла кара Господня, — закивал отец Михаил. — Значит, говорите, отец Павел, недавно приехали? Если не секрет, откуда?
— Из Санкт-Петербурга. Я, собственно говоря, зашел к вам не только ради знакомства, но и но делу.
— Все, что в моих силах! — сразу же отозвался отец Михаил и внимательно посмотрел мне прямо в глаза. — Мне бы позвонить. В Санкт-Петербург. Если, конечно, не возражаете.
Дело в том, что тюрьма — объект строго режима, где каждый разговор фиксируется, а у нас с вами, людей духовного звания, часто бывает необходимость вести беседы со страждущими без постороннего участия. Вы меня понимаете, отец Михаил? За стоимость разговора не беспокойтесь.
— Конечно, конечно! — Священник мигом поднялся из-за стола. — Пожалуйста, сделайте милость. А я оставлю вас ненадолго, дабы не стеснять.