Он спросил это так неподдельно искренне, что Анжелика не могла не ответить ему тем же.
— Наверное, вам следует в качестве компенсации пригласить меня в какой-нибудь ресторанчик, — произнесла она почти нежно, изящным прикосновением указательного пальца стряхивая выросший на кончике сигареты столбик серого пепла.
— Согласен! — с плохо сдерживаемым восторгом ответил Кирилл Валерьевич, похожий на школьника, впервые в жизни получившего пятерку. — Тогда, может быть, вы ответите мне на один маленький вопрос? Что вы делаете сегодня вечером?
Часиков этак в восемь, а?
— Как что? Иду с вами в ресторан, — улыбнулась Анжелика, поднимаясь с кресла. — Я живу на улице Садовой, дом номер пятьдесят один.
— Машину к подъезду и цветы я гарантирую! — вежливо поклонился хозяин кабинета и, галантно отступив в сторону, выпустил в коридор свою очаровательную гостью.
Их необычная беседа длилась всего-навсего каких-то десять минут.
В назначенный час возле подъезда на Садовой Анжелика села в серебристую «вольво». На заднем сиденье автомашины сидел приятно пахнущий дорогим одеколоном городской финансист в элегантном, с иголочки, костюме, из нагрудного кармана которого торчал аккуратный уголок белого платка. На коленях у господина Маркова лежал завернутый в фольгу огромный букет из пятнадцати длинных алых роз.
В этот вечер Анжелика в компании с Кириллом Валерьевичем до поздней ночи пила шампанское в доселе неизвестном ей шикарном ресторане, расположенном недалеко от Зеленогорска, чуть в стороне от оживленной трассы, ела шашлык из осетрины, много танцевала и болтала, болтала без умолку... Совершенно забыв, что дома есть мама, которая вот уже в десятый раз была вынуждена сообщать обеспокоенному Диме Нагайцеву, что Анжелика до сих пор не вернулась, с того самого времени, как надела черное бархатное платье и укатила в неизвестность на поджидавшей ее возле подъезда новенькой иномарке.
Мама уже давно привыкла к подобным выходкам своей взбалмошной дочки, а Дима, сидя в тесной однокомнатной квартирке и уже в который раз накручивая диск разбитого телефона, места себе не находил от волнения. С неприятным внутренним опустошением он вдруг осознал, что произошло именно то, чего он так сильно боялся с момента возникновения их близких отношений с Анжеликой. Скромный репортер Дима, в очередной раз выслушав сообщение Анжелиной мамы, что дочь еще не вернулась, уже был почти уверен — его любимая девушка отныне принадлежит другому мужчине. Более богатому, более солидному, который может дать ей то, чего она, в принципе, заслуживает. То, чего не может дать ей он, самый обычный влюбленный двадцатипятилетний парень. Оставив, наконец, в покое ни в чем не повинный телефонный аппарат, Нагайцев надел кроссовки, спустился на пустынный ночной проспект Маршала Жукова и купил в ближайшем ночном ларьке бутылку «Столичной». Вернувшись домой, он стал методично поглощать водку рюмка за рюмкой, пока сознание не обволокло убаюкивающим туманом и он не уснул прямо за кухонным столом в обнимку с продолжающим молчать телефоном.