На следующий день, вопреки обещаниям Кирилла, экскурсия по бывшей и, согласно имеющимся планам правительства, будущей столице объединенной Германии, куда в скором времени должны будут переехать из Бонна все главные государственные учреждения, все-таки не состоялась. С самого раннего утра и до позднего вечера финансист из питерской мэрии был занят важными переговорами с западными банкирами о предоставлении городу многомиллионного кредита на очередные неотложные нужды. Но Анжелика, уже успевшая войти во вкус, делая дорогие покупки в магазинах центральной части Берлина, не очень об этом переживала. Впервые в жизни ей представился шанс посетить самые знаменитые в мире дома моды, чьи филиалы уютно разместились в запруженном туристами городе, а покупка роскошных туалетов — дело трудоемкое и нервное, так что лишь к исходу второго дня она могла с чувством выполненного долга сообщить вернувшемуся с переговоров усталому «папочке», что отпущенный ей лимит в пятнадцать тысяч долларов она превысила всего на какую-то сотню баксов, и то только из-за собственной арифметической ошибки. После произнесенных виноватым детским голоском слов извинения Анжелика стала распаковывать разложенные по всей комнате коробки и демонстрировать Кириллу Валерьевичу купленные ею роскошные наряды и аксессуары.
— И что, все пятнадцать тысяч — на одежду?! — несколько обескураженно, как показалось журналистке, спросил вальяжно расположившийся в кресле финансист. После утвердительно ответа Анжелики Марков глубокомысленно заявил:
— Да, на такие жертвы во имя красоты способны только женщины, — и поманил Анжелику пальцем. Одетый на ней кружевной пеньюар от Ив-Сен Лорана не мог скрыть отчетливо проступающих сквозь полупрозрачную ткань пленительных изгибов ее прелестной, изящной фигуры, и, когда она приблизилась, Кирилл Валерьевич крепко сжал ладонями ее упругие бедра.
— И все же ни одна из этих тряпок не стоит даже тысячной части оригинала, для украшения которого они предназначены... — хрипло прошептал он и, подняв не сопротивляющуюся «манекенщицу» на руки, понес ее в спальню, где бережно опустил на розовое атласное покрывало. Анжелика тихо засмеялась и, словно ласковая кошечка, потерлась своей нежной щечкой о приятно пахнущую дорогим одеколоном немного колючую щеку своего любовника. Впрочем, ей нравилось называть его иначе.
— Ты такой милый, папочка... Я так хочу сделать тебе что-нибудь приятное, что даже не знаю, с чего начать...
— Начни с поцелуя, — тихо прошептал Марков. Его учащающееся дыхание согревало шею Анжелики, а сильные, в выпуклых дорожках вен руки, проскользнув под полупрозрачную ткань, уже блуждали по упругим возвышенностям ее грудей. — А потом медленно, не торопясь, опускайся все ниже и ниже... О, как хорошо...