Ледников про себя усмехнулся - он опять недооценил жизнестойкость этого создания. Ей для передышки надо буквально несколько мгновений, и она опять становится самой собой.
- В курсе, - пожал он плечами.
- И? - не отставала Гланька. - Прямо так и отпустила?
- А я и не спрашивал! - глядя ей прямо в глаза, парировал Ледников.
Гланька довольно улыбнулась.
- Вот интересно, что ты ей о нас рассказывал? Хотелось бы послушать.
- Размечталась! - покачал головой Ледников. - А может, она о нас ничего не знает…
- Ну да! - довольно, по-кошачьи потянулась Гланька. - Не знает! Еще как знает!
- А откуда ты знаешь, что она знает?
- Она сама мне сказала. Мы с ней тут очень мило провели время.
Вот так. Как все просто. Мог бы и догадаться, что две эти хищницы сами разберутся между собой. Разумовская бывает в Лондоне несколько раз в году, так что встретиться им ничто не мешало. Можно представить, как им обеим хотелось поговорить о нем, выпустив когти наружу…
Он посмотрел на состроившую невинное лицо Гланьку. Нет, милая, о том, что тебе сказала Разумовская, я спрашивать не буду. Не дождешься!
- Вот такие дела, красавчик, - вдруг сказала с печальной улыбкой Гланька. - Кстати, ты нынче полный комильфо…
Только два человека на свете знали, что стоит за этим пошлым «красавчиком» и дурацким «комильфо». Только она и он…
Был июнь. Летняя теплынь. Москву занес тополиный пух. И его друг Артем Востросаблин потащил Ледникова на дачу. Они тогда перешли в десятый класс и чувствовали себя вполне готовыми к веселой жизни. На даче, правда, была Виктория Алексеевна, мать Артема, и дочка его старшего брата Андрея, уехавшего отдыхать на юг. Они нам не помешают, сказал Артем, залезем на второй этаж и будем делать что хотим. Когда приехали на дачу, у Артема с матерью тут же возник отчаянный громогласный спор в сицилийском духе, потому что он что-то забыл, не купил, не привез… Ледников им ничуть не мешал. Не прекращая ни на секунду ссориться, они скрылись в доме, а Ледников остался на веранде. Он уселся в старенькое кресло-качалку и закурил. Тогда он начал курить, потом, правда, очень быстро бросил.
Он курил, смотрел на темную стену сосен за оградой, вдыхал опьяняющий запах, исходивший от куста жасмина, росшего у веранды, слушал гул пролетавшего где-то высоко-высоко самолета и вряд ли о чем-либо думал и чего-либо ждал. И тут из-за куста появилась худенька девчонка в одних трусишках. На ее смуглое тельце с по-детски выпирающим животиком еще не было нужды надевать даже майку. Она поднялась по ступенькам на веранду, остановилась перед Ледниковым и наставительно сказала: