- Ну, а теперь куда? - поинтересовался Ледников.
- Тут еще есть Patney Vale Cemetery. Это кладбище действующее, оно открыто в 1891 году… Заедем?
- А это далеко?
- Да нет - напротив Richmond Park, там озеро с лебедями, олени, тебе понравится…
- Ну, раз олени с лебедями, тогда поехали!
Модест проворно уселся за руль. Пока не отъехали от повергшего в изумление кладбища на приличное расстояние, молчали. Наконец Модест не выдержал.
- Слушай, а чего это сыновья его с ним так грубо обошлись, с Агасфером твоим? Прямо-таки безжалостно.
- Как он с ними, так и они с ним. Он же их бросил во время революции, когда одному было двенадцать лет, а второму десять. Сбежал за границу, первое время его принимали премьер-министры, а сыновья с матерью жили в революционной действительности и нужде под надзором чекистов в Котласе. Чудом остались живы, чудом же получили разрешение выехать за границу. В Лондоне жили в нищете, мать зарабатывала тем, что печатала на машинке. А он носился по миру и все объяснял, как умудрился отдать страну прямо в руки вождя мирового пролетариата… Так что в том, что сыновья стали людьми и достигли успехов, его заслуги нет. К тому же у него появились другие женщины, которые были куда важнее и нужнее сыновей…
- В общем, за что боролся, на то и напоролся.
- Примерно. Как там про него сказал один умный человек… «Так кончилась карьера бурного темпераментом, слабого духом, расхлябанного русского интеллигента, театрально-шумливого, но бессильно-неумелого диктатора…»
Модест уважительно посмотрел на Ледникова.
- Ну у тебя и память.
Глава 9
That cock won’t fight
Этот петух драться не будет
«Новое» кладбище не производило гнетущего впечатления. Аккуратная металлическая решетка, симпатичный двухэтажный домик в готическом духе при входе, широкие дорожки среди бесчисленных деревьев, образующих тенистые аллеи даже в декабре. Поваленные, скособочившиеся надгробия встречались и тут, но они были очень редки и не вызывали столь тягостных чувств, как на «старом» кладбище. Все больше было могил аккуратных и ухоженных.
У ангела, рядом с которым они почему-то остановились, было холодно-красивое, безучастное лицо. Протянутые вперед руки как будто отталкивали проходящего от могилы. Какая-то печаль ощущалась только в наклоне головы.
Их было много тут, этих ангелов, иногда они стояли целыми группами, и все - строгие, отстраненные, даже с преклоненными коленями. Не опечаленные человеческой смертью небесные создания, а суровые стражники с огромными, мощными крыльями, ограждающие покойников от живых, которым нечего делать в том мире, куда уже ушли их предшественники.