Они немного помолчали, глядя, как медленно сгорает в огне полено, подброшенное в камин Мередит.
— Жаль… — тихо проговорила Ли.
— Чего вам жаль?
— Просто жаль, и все. Мередит, а вы верите в переселение душ? В реинкарнацию?
— В то, что мы жили когда-то в прошлой жизни?
— Нет, скорее, в то, что мы еще вернемся, что нам дадут еще одну попытку.
— Не очень, — призналась Мередит. — Все, кто признавались мне, что верят в реинкарнацию, как выяснялось, считали, что в прошлой жизни они были Клеопатрами или Цезарями. Никому не хотелось верить, что они были полными ничтожествами. Наверное, очень приятно думать, что нам дадут еще одну попытку все исправить. Все мы совершаем ошибки…
— Да. Вот почему я надеюсь, что теория о реинкарнации — правда, — кивнула Ли. — Возможно, в следующей жизни мне повезет больше. Очень надеюсь.
Вдруг она улыбнулась. Мередит вспомнила, как поразила ее широкая, лучезарная улыбка Ли при их первой встрече.
— Уже поздно. Пойду спать. Последую вашему совету. Буду спать и ни о чем не думать. Вы совершенно правы. До свидания, Мередит!
— Спокойной ночи, — ответила Мередит. — Крепких снов!
— О да, безусловно!
Ли встала и побрела к двери. На пороге она ненадолго остановилась, как будто хотела сказать что-то еще, но потом передумала и вышла. После нее остался только шлейф — аромат дорогих духов.
Мередит нахмурилась и задумалась.
* * *
Маркби постучал в дверь комнаты племянницы и просунул туда голову:
— Твоя мама просила передать тебе: хватит читать и пора спать.
Эмма сидела в постели, розовая, как свежесваренная креветка, после ванны, и, хмурясь, читала довольно старую книгу с пожелтевшими страницами.
Маркби вошел и присел на довольно неудобный пуф.
— Что за книга?
Эмма молча показала ему обложку.
— А, «Черная красавица»! О лошади. Как же я сразу не догадался! По-моему, книжка довольно старая.
— Мамина. Она любила ее читать в детстве.
— Точно. Припоминаю. Она еще плакала над ней.
— Потому что книга грустная. — Напряженное личико Эммы слегка оживилось. — В викторианскую эпоху с лошадьми, которые возили кареты и экипажи, обращались очень жестоко!
Маркби сплел пальцы и тихо сказал:
— Как ни прискорбно, жестокость — тоже неотъемлемое свойство человеческой натуры. Но только отчасти. Кроме ужасных и жестоких вещей люди совершают много хороших и достойных поступков.
— Зои очень хорошая. Она делает много добра в своем приюте.
— Да. Но знаешь, как плохо обращались с некоторыми животными, которые попали к ней в приют? Такое случается и с людьми. Тяжелыми переживаниями нужно с кем-нибудь поделиться. И тогда тебе сразу станет легче.