— И что же? — заполнил паузу он, глядя на меня уже без всякого удовольствия.
— А то, что вы — самая невоинственная нация в мире, господин Чжоу. Вас будут побеждать почти всегда. Вы будете побеждать редко. Другое дело, что я не очень представляю, что будет делать победитель с такой громадой, как Поднебесная. Мою страну тоже завоевывали воины пророка, год за годом. И завоевали. Но управлять ею не смогли.
— Пока не появились вы и не вернули к жизни ваших персов, — вежливо напомнил он.
— А что такое согдиец? Это почти перс, но со своими танцами, одеждой, блюдами… Но речь не о нас. Господин Чжоу, ваша любовь с Великой Степью, на которой стояла империя дома Тан, окончена. И Поднебесной, которая смотрит с вожделением только на Запад, пора обратиться к своему собственному прекрасному югу, где кроется ее истинная сила.
— Благодарю за добрый совет, господин Маниах, — ответил мой воображаемый собеседник подрагивающим от гнева голосом. — Вот, значит, чего вы добивались, занимаясь в нашей столице сами знаете чем. Может быть, вы все-таки увидите, что истинные патриоты Поднебесной исправят все зло нерадивых чиновников и… Но скорее — не успеете этого увидеть.
И с этим недвусмысленным предупреждением его призрак отвернулся от меня к тому самому коту, или призраку кота, который вился вокруг него в день нашей последней встречи.
Кот. Я чуть не остановил коня.
Господин Чжоу любит кошек. Или, по крайней мере, разбирается в них. Понимает их повадки.
Как же так, я видел эту сцену не в воображении, а наяву — и не понял ее значения!
Вот теперь все, абсолютно все стало для меня очевидно — и очень-очень плохо.
Как же я не догадался раньше, что слова об «академике», стоявшем во главе заговора, могут относиться не к кому-то из членов двух обширных придворных академий — Леса Кистей и Собрания Мудрых, — а к человеку, носящему редкий, высший ученый титул цзиньши?
Я просто поверил Юкуку, а он — переводчику, которому тонкости различия ученых или придворных званий были не очень доступны.
Сколько же ошибок может совершить человек в моем положении только оттого, что доверяет переводу там, где надо было бы знать смысл каждого слова самому?
Ответ: может совершить — сколько угодно, но в данном случае совершил две, и очень серьезные. В первом случае этот человек не имел понятия, что за женщина наслаждается его телом с такой прекрасной жадностью и бесстыдством, — а всего-то надо было знать, что означают иероглифы «гуйфэй», которые тебе, дружочек, казались именем. А с «академиком» — второй случай. И оба могли стоить тебе жизни. Или еще будут стоить, если ты не сбежишь из этого города в ближайшие же дни.