— Разумеется, — ответил я.
— Что ж, вы их получите.
На лице у неё мелькнула улыбка, как будто мисс Пенелосе пришла на ум забавная идея.
Она наклонилась и с самым серьёзным видом прошептала что-то на ухо мисс Марден.
Агата, бывшая столь безучастной к моим призывам, кивнула в знак согласия.
— Проснитесь! — воскликнула мисс Пенелоса, с силой ударив костылём в пол.
Веки дрогнули и поднялись, взгляд мало-помалу принял осмысленное выражение; душа проглянула в нём, точно после мимолётного затмения.
Мы ушли рано.
Пережитое, казалось, не произвело на Агату никакого впечатления; что до меня, то я нервничал и был совершенно расстроен. Я даже оказался не в состоянии понять поток комментариев, который обрушил на меня Вильсон, и ничего ему не ответил.
Когда же я прощался с мисс Пенелосой, она вложила мне в руку какую-то бумажку.
— Прошу вас, не взыщите, — сказал она, — если я принимаю меры предосторожности, чтобы одолеть ваш скептицизм. Вскройте это письмо завтра, но не раньше десяти утра. Думаю, что подобный способ личного контроля покажется вам убедительным.
Ума не приложу, что она имеет в виду, но я исполню её просьбу — прочту записку в указанное время.
Сильно болит голова, обрываю записи, на сегодня достаточно.
Завтра, я уверен, всё, что сейчас выглядит необъяснимым, предстанет совершенно в ином свете.
Я не откажусь от своих убеждений без боя.
25-го марта. Ошеломлён, потрясён.
Ясное дело, я должен ещё раз подумать: не ошибочно ли моё мнение о месмеризме.
Но, прежде всего, расскажу, что же всё-таки произошло.
Я кончил завтракать и принялся рассматривать диаграммы, с помощью которых надеюсь придать ясности моему сегодняшнему уроку, когда вошла гувернантка и сказала, что Агата ждёт в моём кабинете и что ей необходимо немедленно меня видеть.
Я взглянул на часы и с недоумением увидел, что всего лишь половина десятого.
Когда я вошёл в комнату, Агата стояла перед камином, лицом ко мне.
В её осанке было что-то такое, что повергло меня в крайнее замешательство, и слова приветствия замерли у меня на губах.
Вуаль на лице моей невесты была приспущена, но я видел, что Агата бледна и ей не по себе.
— Остин, — сказала она. — Я пришла сообщить вам, что наша помолвка расторгнута.
У меня потемнело в глазах, я почувствовал обморочную слабость — и вынужден был прислониться к книжному шкафу.
— Но позвольте, — залепетал я. — Агата, ваше решение несколько поспешно.
— Да, Остин. Я пришла сказать вам, что наша помолвка расторгнута.
— Да нет же! — воскликнул я. — Извольте объясниться. Право, это так на вас не похоже, Агата. Скажите, неужели я имел несчастье оскорбить вас?