Дугин заговорил и зомбировал Курехина. Курехин искал новых горизонтов, и нашел. Об НБП он впервые услышал в Германии. Дугин был в те годы успешным сказочником, недаром он чуть позднее с успехом поставил два десятка радиопостановок на радио 101 (радио Трансильвания, вел передачи Гарик Осипов). Дугин знал, как манипулировать аудиторией. Он мистически шипел, плотоядно чмокал, таинственно гудел, употреблял загадочные иностранные слова, экзотические имена были у него постоянно на языке, он ссылался на редкие знания. На самом деле, обладая знанием четырех языков (он говорил, что девяти, но и четыре разве не здорово?!) и некоторыми связями «за рубежом», он первый получал экзотические книги о фашизме и послевоенных традиционалистских учениях, первый читал и переводил Юлиуса Эволу, Рене Генона, мистика Серрано и еще сотни авторов. Он был культуртрегером. На его крючок попался и Курехин, между тем вовсе не простой гражданин, имевший и свои источники знаний.
Но довольно о Дугине, а о Курехине можно прочитать в моей «Книге мертвых». Объект этого моего некролога — рабочий завода пластмасс, второй «гауляйтер» Санкт-Петербурга Андрей Гребнев. Второй, а может, и третий, если первым считать юношу Веснина, а вторым — Дмитрия Жванию, некогда троцкиста, а сейчас — журналиста газеты «Смена», если не ошибаюсь. В начале 1996 года я вызвал Жванию для разговора в Москву и уговорил возглавить организацию в Петербурге. Дело в том, что Дугин проиграл избирательную кампанию вдребезги, не помог ни Курехин, устроивший специально для кандидата Дугина концерт «Поп-механики», ни скины, работавшие на расклейке агитматериалов. Дугин оказался малоизвестен, слабо раскручен, за ним не стояла раскрученная в СМИ организация. Кандидатом по округу, где баллотировался Дугин, стал некто Голов, вполне такой себе моллюск из «Яблока», но моллюск Голов нравился своей моллюсковостью питерским либералам. Санкт-Петербург традиционно был «яблочным» городом. Впрочем, я проиграл свою кампанию в Москве лишь с чуть лучшим результатом, чем Дугин в Питере.
Свою поездку в Москву ко мне Жвания описывает на страницах 330 самовлюбленной книги «Путь хунвейбина». Он там путает даты и не удерживается от глупых колкостей в мой адрес, но все же процитирую его выборочно, чтобы видна была ткань событий.
«…Мне позвонил Лимонов:
— Дмитрий? Мне нужно с вами поговорить. Нет, не по телефону, но лично. Вы могли бы приехать в Москву? Скажем, завтра. Если у вас нет денег, мы оплатим билет.
Что мне всегда нравилось в Лимонове, так это его прямота. Каждый раз он не тратил время на болтовню, а сразу вываливал, что ему нужно».