Он вставляет свою громадную трубку в угол рта, растопыривает пальцы на коленях и ждет. Все вспоминают толстые красные руки Макмерфи, его кулаки в шрамах и шею, ржавым клином выходящую из выреза майки. От этих воспоминаний стажер Алвин становится бледным – словно желтый табачный дым, который выдувал на него товарищ, осел на его лице.
– Так вы считаете, что разумнее, – спрашивает доктор, – отправить его в буйное?
– По крайней мере безопаснее, я считаю, – отвечает молодой с трубкой и закрывает глаза.
– Боюсь, что должен взять свои слова назад и присоединиться к Роберту, – говорит им Алвин, – хотя бы ради самосохранения.
Все смеются. Успокоились немного: придумали план, который ей по вкусу. Все отпивают кофе, кроме парня с трубкой, у него с ней большие хлопоты, трубка то и дело гаснет, он чиркает спичками, сосет, пыхает, шлепает губами. Наконец она раскурилась, как ему надо, и он, немного гордясь, говорит:
– Да, боюсь, нашего рыжего друга Макмерфи ждет буйное отделение. Знаете, что я заключил, понаблюдав за ним эти несколько дней?
– Шизофреническая реакция? – Гадает Алвин.
Трубка качает головой.
– Латентная гомосексуальность с формированием реакции? – Высказывается третий.
Трубка опять качает головой и закрывает глаза.
– Нет, – говорит он и улыбается всему собранию. – Негативный Эдипов.
Все поздравляют его.
– Да, в пользу этого говорит многое, – объясняет он. – Но каков бы ни был окончательный диагноз, мы должны помнить одно: мы имеем дело не с обыкновенным человеком.
– Вы… Очень и очень ошибаетесь, мистер Гидеон.
Это старшая сестра.
Все головы резко поворачиваются к ней – моя тоже, но я спохватываюсь и делаю вид, что вытираю пятнышко на стене. Все растерялись черт знает как. Думали, предлагают то, что ей хочется, то, что она сама хотела предложить на совещании. Я тоже так думал. Я видел, как она отправляла в буйное людей вполовину меньше Макмерфи – из одного только опасения, что им вдруг захочется в кого-нибудь плюнуть; а тут такой бык, не подчиняется ни ей, ни врачам, никому, сама же сегодня обещала сплавить его из отделения – и вдруг говорит «нет».
– Нет. Я не согласна. Решительно. – И улыбается всем. – Не согласна, что его надо отправить в буйное, это самый легкий путь, это значит просто свалить свою работу на других, и не согласна, что он какое-то исключительное создание, какой-то сверхпсихопат.
Она ждет, но возражать никто не собирается. В первый раз она отпивает кофе; чашка отходит от ее рта с красным пятном. Я против воли гляжу на кромку чашки; не может она краситься помадой такого цвета. Этот цвет на кромке чашки, наверно, от жара, она раскалила чашку губами.