— Проблема похорон тебя пусть не беспокоит. Тебя похоронят в каком-нибудь из московских водохранилищ, зацементировав ноги в старом тазу.
Лицо Алмаза вытянулось и побледнело. Татьяна толкнула дверь в свою комнату, зашла в неё и нажала кнопку ответа. Захожин пожелал доброго вечера, спросил как у неё продвигаются сборы в Турцию, сказал, что подвернулась пара выгодных концертов, спросил — может быть, Татьяна отложит поездку? Она ответила, что ни за что не станет откладывать поездку, даже если сам Пол Маккартни предложит ей спеть с ней дуэтом — она вся, как граната с сорванным кольцом: того и гляди взорвется. Захожин расхохотался, пожелал приятного отдыха, а потом как бы невзначай поинтересовался — выгнала она неудачника Алмаза?
— Не выгнала, — ответила она. — Он тут у меня весь день протусовался, куда ж его теперь гнать на ночь глядя
— Как знаешь, как знаешь, — сказал Захожин, — а отец твой где? У меня к нему пара вопросов есть.
— Папа уехал, будет поздно, — ответила Татьяна, — позвони ближе к ночи и задай ему свои вопросы.
— Это не срочно, — сказал Захожин, — успею еще.
И попрощался. Он выключил свой мобильник, покрутил его в руке и повернулся к крупному длинноволосому человеку, сидящему на диване в его офисе с курительной трубкой в руке. Тот выжидательно вскинул брови, Захожин бросил свой мобильник на стол и сказал:
— Алмаз у неё, видимо останется ночевать. Нужно ехать, пока Краб не вернулся.
Крупный человек на диване усмехнулся, поставил кофе на столик и сказал:
— Мне плевать на Краба. Кто такой этот Краб, что я, Насосов Михаил Юрьевич, должен его
опасаться?
— Опасаться, конечно, ни к чему, но и лишний раз с ним сталкиваться тоже, — ответил Захожин, — лучше не создавать себе трудностей, мы ж не китайские коммунисты.
— Причем тут китайские коммунисты? — спросил Насосов еще угрюмее.
— Ну, это же китайские коммунисты в шестидесятых сами создавали себе трудности и сами же их преодолевали, — попытался разрядить веселой шуткой тяжелую атмосферу Захожин.
Но Насосов шутки не воспринимал, он был крайне серьезным человеком, что и позволило ему выжить в жестоких войнах девяностых. Всякое сказанное слово он воспринимал реально и прямо. Он был не силен в истории, не любил всяких ничего не значащих слов и глупых шуток.
— Китайские коммунисты весь мир завалили товарами, — сказал Насосов, — а ты говоришь про трудности?
— Отец Татьяны Краб очень крутой мужик, — попытался сменить тему про китайских коммунистов Захожин, — бывший морпех, одним махом семерых побивахом…
— Мне плевать!!! — самоуверенно перебил его Насосов. — Я драться с ним не собираюсь, да и он драться с нами я думаю не будет. Дело это не его, вряд ли он даже полезет.