— Должен будешь мне тысячу рублей за свое счастливое спасение, — напомнил Краб, выглянул в комнату и спросил, — а где Матвей?
Судя по тому как холодно стало в комнате и как качались занавески на окнах, трудно было не понять, что Матвей выскочил на балкон. Краб быстрыми шагами пошел туда и успел вовремя — Спичкин висел на руках на перилах балкона и не мог подтянуться — сил не хватало. Замерзшие пальцы его побелели и уже медленно разжимались. Матвей беспомощно болтал в воздухе ногами, глаза его были, как ноги солдата — влажные и уставшие от жизни. Краб перехватил его руку и стал тащить Матвея наверх, но тот ослаб и не только не помогал, но и упирался.
— Они за мной пришли, — прохрипел он, — они заберут меня в тюрьму?
— Никого уже нет, — напрягаясь, чтобы вытащить ослабевшего ди-джея, ответил Краб, — какого хрена ты туда полез?
— Испугался… — ответил Матвей.
Краб перехватил его за шиворот куртки, чтобы посильнее тянуть, прикрикнул, чтобы Матвей сам подтягивался, а он наоборот отпустил перила, выскользнул из куртки на руках и полетел вниз.
****
У Татьяны ужасно разболелась голова, она не стала слушать больше впечатления Владика о первом дне в столице, пошла в свою комнату выпила две таблетки болеутоляющего и стала звонить отцу, взглянула на часы, который куда-то пропал вместе с Матвеем Спичкиным. Она беспокоилась как бы они оба не попали в какую-нибудь передрягу. Отец поднял трубку, она спросила где он, Краб ответил, что пока еще разгребает с Матвеем его дело, что открылось много новых подробностей и пока что он домой не собирается. Пообещал к утру вернуться и все рассказать. Татьяна тоже не стала рассказывать ему пока ничего говорить о визите громил, не телефонный это был разговор.
Из кухни доносились голоса оставшихся в ней мужиков. У Татьяны никаких сил уже не было выгонять их, она прилегла на кровать и взгляд её упал на пустой аквариум, где еще недавно плавал Бонифаций. Раньше бывало Татьяна ложилась спать, а он медленно плавал в воде и не подозревал, что может погибнуть, а если бы даже и подозревал бы, то предпринять ничего бы не мог всё равно. Этим самым он напоминал Татьяне Алмаза, смех которого доносился с кухни. Живет человек одним днём и горя не знает, люди Насосова были в квартире — клялся им, что вернёт деньги, ушли — сказал: откуда я им деньги возьму, неоткуда мне такие деньги взять? И даже, говорит, искать не буду.
— Так тебе же палец отрубят! — напомнила ему Татьяна.
— А вдруг не отрубят, — ответил Алмаз. — Авось обойдется. Жизнь штука непредсказуемая. Чего ждешь — никогда не сбывается, а чего не ждешь — происходит.