Хорьковский сдержался с Викой, но сорвался на звонившем, которого обозвал недоумком и пообещал растоптать, как лягушку. Двери лифта открылись, Виктория ожидала увидеть в гараже, например, новенький спортивный автомобиль «Порше», а увидела абсолютно лысого избитого человека, висящего на дыбе в состоянии удручающем и тихо постанывающего.
Виктория не любила глупые розыгрыши, поэтому нахмурилась, повернулась к мужу и спросила:
— Это и есть твой подарок?
— Да, — коротко отрезал Хорьковский, — это мой тебе подарок.
Лицо магната напоминало каменное изваяние — такое же холодное и неподвижное. Вике подарок не понравился, висящего на дыбе человека она не знала.
— А кто это? — спросила она.
— А ты не узнаешь? — ледяным тоном поинтересовался магнат. — Хорошо, я напомню тебе кто это! Это Владик, твой любовник с которым ты забавлялась сегодня в тренажерном зале, когда я тебе звонил!
— Какой Владик? — храня спокойствие спросила Виктория. — Ты о чем?
— Не прикидывайся, — зло бросил муж, — ты всё прекрасно поняла. И с этим ничтожеством ты мне изменяла?
— Я не пойму тебя, милый, — ответила Вика и попыталась прижаться к мужу. — Ты что — меня в чём-то подозреваешь? Я никогда тебе не изменяла! Я не знаю никакого Владика, мой единственный любовник — это ты!
Но Хорьковский впервые в жизни оттолкнул любимую жену от себя — он не сдержался и даже треснул кулаком по стене гаража. Виктория вздрогнула от испуга, муж раньше не позволял себе при ней давать волю чувствам, храня железную выдержку и спокойствие. Она пригляделась на всякий случай к висящему на дыбе. Но это был определенно не Владик, уж Владика бы она сразу узнала. Пленник на дыбе шевельнулся, скрипнул от боли, но нашел в себе силы произнести:
— Я не Владик, меня зовут Матвей Спичкин, я телеведущий!!!
Вика, которая была поклонницей известного телеведущего, посмотрела внимательно на существо, болтающееся на дыбе. Но на Спичкина этот человек не был похож, во-первых, потому что лишился копны своих популярных зеленых волос, во-вторых, из-за отсутствия козлиной бороды и перстней на пальцах, а в-третьих, потому что лицо его сильно подпухло и посинело, покрылось кровавыми ссадинами. Вика, которая обожала Матвея Спичкина и его передачи — и-то его не узнала, и не поверила ему, потому что даже голос Спичкина изменился до неузнаваемости — бодрые и веселые нотки человека оптимистичного из его интонации были как резинкой стерты.
— Я не знаю в чем ты меня подозреваешь и кто наклеветал тебе на меня, — обиженно произнесла Вика, снова переводя взгляд полный уверенности в своей правоте, на мужа, — но знай, что ты очень больно обидел меня, потому что я всегда была верна тебе и никогда не изменяла! Ты что решил меня таким вот способом проверить? Поставить перед фактом? Притащил какого-то бомжа, повесил его тут? Зачем? Скажи, зачем?