– Али, Омар, Джавдет… И не отличишь их, дураков! – мечтательно сказала Улита.
Отковырнув ногтем подтекшую сургучом печать, ведьма скользнула взглядом по листу. Пепельные завитки дрогнули. Уловив, что произошло что-то важное, комиссионеры засуетились и нервно зашмыгали носами. Один даже попытался заглянуть в пергамент, но Улита ловким ударом папки сделала его нос плоским, как доска.
– Прием окончен! Все брысь! Завтра придете, мокроногие! – рыкнула она на комиссионеров и заторопилась в кабинет к Арею.
* * *
После окрика Улиты комиссионеры послушно слиняли. Мефодий остался в приемной один. Журчало красное вино в фонтане, громоздились на столе пергаменты с отчетами. Улита все не выходила. Лишь изредка из кабинета доносился рокочущий голос Арея.
«Интересно, будет Арей меня чему-нибудь учить или это уже и есть учеба? Эйдос вон чуть не прошляпил! Так и попал бы к кому-нибудь в дарх», – подумал Мефодий. Ему стало тревожно. Захотелось слинять, и только мысль об Эде Хавроне и о вечных поклонниках матери его образумила. Отступать было некуда. Он и так был в Москве.
Наружная дверь скрипнула. В приемную, что-то бубня себе под нос, вошла старушенция. На плече у нее болтался здоровенный, видавший виды рюкзак, в который можно было упрятать целую дивизию. В руке она держала зачехленную косу.
Оказавшись в приемной, старушенция огляделась. Затем деловито подошла к Мефодию и потрогала ему лоб.
– Ишь ты, тепленький ишшо! Не мой клиентик, нет? Звать-то как? – спросила она умиленно.
– Меня?
– Да не меня ж! Мой склероз всегда со мной.
– Мефодий Буслаев.
Старушка не слишком удивилась.
– О, Мефодий! Как тесен мир! Слыхала, слыхала! Добрались-таки они до тебя. А сердечко-то как трепещет! А эйдос-то крылышками, как голубочек белый, – цвиг-цвиг! Ух ты, мой сладенький, засиделся, поди, в клетке из ребрышек! Иди к бабусе!
Мефодий отодвинулся.
– Он мне самому нужен. Бабуся пока обломается, – сказал он.
Старуха погрозила ему пальцем.
– Ишь, шустрые какие! Небось как двенадцать лет тебе исполнилось, так они тебя и сцапали, – благодушно заметила она.
– Кто меня сцапал?
– Да эти вон, стражи мрака! Ишь! – сказала старуха и ткнула пальцем в дверь кабинета Арея. – Давай, что ль, знакомы будем! Я Аида Плаховна Мамзелькина. У тебя визитка есть?
– Нету, – сказал Мефодий.
Старушенция похлопала себя по карманам. В одном кармане звякнула бутылка, из другого выкатилась автоматная пуля.
– Плохо работаешь, друг Мефодий! И у меня, представляешь, нету. Все раздала. Дура я, труха могильная… Несла тут с утречка одному – мы с ним все визитками менялись. Он мне – я ему. Так без визиток и осталась. Прикольный мужик, вот только с друзьями не повезло. Товаришчи из другого коллектива в его «мерс» бомбу подложили. Он дорогой все интересовался: какая отсидка во мраке будет, кто бугор и что хавать дают.