— Открой дверь.
— Все, уже открыл.
Врата распахнулись, и передо мной предстал Эдичка. Среднего роста пузатенький мужичок, в темных очках, с эспаньолкой на смугловатой круглой физиономии, в остроносых туфлях, черных брючках, плотно охватывающем животик кожаном жилете и неизменно белоснежной рубашке. С бейсбольной битой в левой руке. Биту он, впрочем, сразу спрятал за спину и уронил от греха подальше. Этакий представитель медельинского картеля, правда, местного разлива.
Я шагнул в мощенный мрамором двор и почувствовал себя более спокойно.
— А что за прикид, брат? — Эдичка снял очки и, надо полагать, все-таки разглядел меня. — Пойдем лучше в бар. А то что-то ты очень… Продвинутый больно, — нашел определение.
Внутри очень уютно. Атмосфера старого духана, много дерева, кувшинов, только новомодная стойка с подсвеченным разноцветьем бутылок выпадает из общего стиля.
Эдичка подслеповат, но носит темные очки без диоптрий. Считает, что это круто. Вероятно, вид мой так шокировал парня, что он перешел на арго, которым пользоваться обычно стеснялся. Да, стеснялся, пожалуй. И после матюков сообщил:
— У тебя очень оригинальный костюм. Такое шитье, такие камни.
— Какое шитье, какие камни, — перегнулся я через стойку, — рюмку водки, стакан чаю, бутерброд с черной икрой. Бегом! — Я перевел дух. — Все за твой счет. Или в долг. Денег все равно нет.
— Ильхан, какие деньги? — взмахнул коротенькими руками Эдичка.
Я плохо на него посмотрел, и все искомое, как по мановению волшебной палочки, появилось передо мной. Ледяная водка склизко провалилась в желудок, ее вкус перебил аромат хорошо заваренного «Черного принца», вдогонку я затянулся сигаретой и внезапно понял, что всего этого, водки, чая и сигарет, в моей жизни очень давно не было.
— Эдвард, когда я у тебя был последний раз?
Эдичка сразу понял, что уже можно общаться. Он у нас немного психолог. Немного психолог, немного философ, немного жмот, немного жулик. Пижон редкий. В общем, обычный бармен.
— Вчера. С женой, детьми, двумя Андреями. Деток увезли часов в восемь, а вы остались. Новый стол накрыли. Потом ты вышел и пропал. Что было! Ты не представляешь. Андрюха поднял своих, Андрий своих. Весь парк на уши поставили. Из Галки только искры не сыпались. Я ее прямо испугался. Тебе лучше домой поехать. А то твои здесь такое учинят. Да и семья переживает. Наверно. Слушай, — без перехода спросил он, — это у тебя что, парик?
— Грива конверсионная, — буркнул я, — на вот, лучше посмотри, что это за стекляшка, — потянул с головы обруч и расстегнул шинель.