Актриса, взглянув на Настю в зеркало, томно произнесла:
– Можешь идти, Тома. Ах, и не забудь приказать напустить мне ванну. Температура – двадцать девять с половиной градусов. И никакой лаванды, у меня от нее жуткая мигрень. Только жасмин и фиалки! И подай туда сок – ананасовый. Хотя нет, грейпфрутовый.
Тома склонила голову:
– Конечно, Элеонора Николаевна, все будет исполнено. Когда вы соизволите принять ванну?
Актриса швырнула гребень на туалетный столик со словами:
– Это что, допрос? Когда тут разберусь, тогда и приму ванну! Неужели так сложно понять?
Тома, ничего не ответив, удалилась. Элеонора тяжко вздохнула:
– Господи, человеческая тупость выводит меня из равновесия. Хотя мой тренер по психоэнергетике говорит, что я не должна позволять провоцировать себя всяким дурам. Но ведь с таким персоналом с ума сойдешь! Они элементарных вещей не могут делать!
Настя подумала, что иметь такую хозяйку, как Элеонора Верба, трагично. Ее прислуге наверняка приходится несладко.
– Подойди сюда! – приказала Элеонора.
Настя послушно приблизилась к зеркалу.
– Не так близко! – наморщила точеный носик хозяйка. – Господи, чем от тебя разит? Потом, что ли? Да нет, еще хуже – дешевыми духами! Брр, отойди!
Настя отошла, насупившись. Нет у нее никакого пота, она два раза в день принимает душ! И дешевыми духами не пользуется!
– Значит, тебя зовут Настей? – спросила Элеонора, рассматривая девушку в зеркало. – Ну, чего ты так далеко встала? Я же сказала – подойди ко мне!
Да, Верба была еще та штучка.
Настя с опаской сделала пару шагов к капризной актрисе. Та на что-то нажала, и в лицо Насте вдруг ударил нестерпимо яркий свет.
– Так-так... – разглядывая ее, протянула Элеонора. – Плохая кожа, фигуры нет, только кости и кожа, волосы в перхоти...
Настя не знала, как реагировать на подобный бесцеремонный комментарий.
– Зато честная! – выключив источник света, заявила внезапно Элеонора. – Вернула мне браслет, хотя могла бы и не говорить никому ничего. У меня таких побрякушек знаешь сколько? Ну-ка, расскажи о себе. Тебе уже за тридцать, ведь так?
– Двадцать четыре, – ответила Настя.
Элеонора неприятно рассмеялась:
– Двадцать четыре? Это мне, милочка, двадцать четыре. Я что, не разбираюсь в подобных вещах? Кем работаешь в салоне?
Настя все честно рассказала, не понимая, для чего Элеонора пожелала видеть ее. Шубы возвращать не желает, но и новые приобретать тоже не спешит.
– Сколько тебе платит Лиза? Ах, так мало? Ну, понимаю! Однако не надейся получать у меня больше!
– У вас? – проронила Настя, а Элеонора, снова взяв гребень и начав расчесывать волосы, добавила: