Жанна старательно вспоминала свою юность, свою бедовую первую любовь с непризнанным поэтом, который потом выбросился из окна. Не в силах перенести разлуку с любимым, она подумывала воспоследовать за ним и даже купила на черном рынке пачку тазепама. Однако, выпив ее, она не отбыла в мир иной, а, напротив, в полном беспамятстве бродила три дня по этому миру, пугая гостей столицы и простых пешеходов странной манерой гоняться за ей одной видимыми призраками.
– И что, никто не понял, что с тобой не все хорошо? – удивилась я. – А сколько тебе было лет?
– Мне-то? Семнадцать! – гордо улыбнулась Жанна. Она почему-то записывала себе в подвиг эту, как бы помягче, сомнительную историю. Я не о ее большой любви, а именно о пачке съеденного тазепама.
– Вау! – поразилась я. Вот такая у нас страна, где проблемные подростки могут бегать в бессознательном состоянии по улицам. И никому до этого не будет дела.
– Но на самом деле меня поймал все-таки один человек. Я проснулась в незнакомом доме, на незнакомой кровати и со следами недавнего соития. И представляешь, я ничего, абсолютно ничего не вспомнила.
– Да… – цокнула языком я. А про себя подумала – вот вам и ответ. Подсознательный страх перед насилием, он вполне мог появиться именно в тот момент.
– Ага. Но потом оказалось, что меня поймал вполне симпатичный парень, милиционер. Он мне рассказал, что пытался проверить мои документы, а я смотрела ему прямо в глаза и говорила, что мне надо скоро улетать. – Жанна раскраснелась и была явно перевозбуждена.
– Ты раньше это кому-нибудь рассказывала? Твой муж знает об этой истории?
– Так это же он и был. То есть он потом стал мне мужем. Когда я забеременела.
– Ну надо ж, как все завязалось! – поразилась я. Потому что если ее нынешний муж знал ее прежнюю, еще до того, как она стала менеджером по продаже сотовых телефонов, то он вполне мог попрекать ее до сих пор. Тем более получается, что и страх насилия подсознательно связан именно с ним.
– Ага, все небанально, – улыбнулась Жанна. – Ну, а что мы будем делать сегодня? Опять работать с образами?
– Не совсем, – загадочно подмигнула ей я. Дело в том, что на предыдущих сеансах мы в основном работали методами эмоционально-образной терапии с вкраплениями Гештальта, потому что эти методы как нельзя лучше подходят для работы с неосознанными барьерами. И, как видно из того, насколько откровенна стала Жанна, многое у нас получилось. Как минимум она перестала винить себя за то, что попала в руки мужа в таком ненормальном состоянии. И перестала чувствовать стыд за то, что он этим воспользовался. А значит, мы могли двигаться дальше. Мне не терпелось начать то, ради чего все это и затевалось. Добраться до ее творческого «я».