— Так ведь и с вами можно сделать то же самое, — сказала Эн.
Он с любопытством посмотрел на нее, словно увидел Эн впервые.
— Пожалуйста, хоть сейчас, — чужим голосом произнесла она.
Винтер покачал головой.
— Господи, куда вы суетесь? Разве это вам под силу? Я-то выкручусь, а вы пропадете. Милая вы моя, это же профессия. Вы ничего не можете, запомните — ничего! Вы мне нравитесь, и тем не менее я вас выдам, если вы не останетесь. Такая у нас работа… Идет ваш Ромео, не вздумайте перекладывать решение на него, вы же уверяете, что действительно любите его… Господи, от этих слов меня тошнит.
— Все в порядке, — сказал Андреа, он вопросительно посмотрел на Эн. — Что-нибудь случилось?
— Мы тут обсуждаем наше путешествие, — опережая Эн, сказал Винтер и выложил то же самое, что говорил Эн, но как бы улаженное, принятое обеими сторонами как печальная необходимость.
Андреа внимательно оглядел обоих.
— Ты тоже так решила?
— Решаю здесь я, — сказал Винтер. — Она разумная женщина и думает о вас больше, чем о себе.
Андреа не спускал глаз с Эн.
— Что ты скажешь?
— Нехорошо взваливать на нее ответственность. Это не по-мужски, — сказал Винтер. — Хватит того, что она помогла вам добраться до Мехико.
— Да заткнитесь вы, черт подери!
Эн вынула пудреницу, отвернулась, стала приводить себя в порядок.
Крутилась карусель, вагончики неслись вверх, неслись вниз, дети вскрикивали, мулы тащили старинные высокие коляски. В теплом лиловом небе обозначились звезды. Андреа подозвал официанта, заказал три порции кофе.
— Без меня вам будет легче. Мистер Винтер прав, — сказала Эн, пряча пудреницу.
— Без нас обоих будет еще легче.
— Но он не сможет…
— Не сможет — не надо, — холодно сказал Андреа. — Будем искать другие варианты.
— Какие? — спросил Винтер. — Где?
— Мало ли. Ткнемся к болгарам. Что-нибудь придумаем.
Принесли кофе. Андреа пил с удовольствием, положил туда остатки мороженого. Его нельзя было принять за человека, убитого случившимся.
— Извините нас, мистер Винтер, за доставленные хлопоты. Врозь у нас с Эн не получится.
— Глупо.
— Никто не бывает дураком всегда, изредка каждый.
— Мне жаль вас, потому что если я не сумею, то никто не сумеет. Уверяю вас. Я профессионал. Я отличаюсь от других тем, что меня наградят посмертно.
— Верю вам на слово.
— Вы думаете, что это бахвальство?
— Я думаю, что у нас нет выбора.
— У меня тоже.
Андреа пожал плечами. Он вел себя как человек, у которого в запасе есть выход из положения. Не чувствовалось ни малейшей фальши в его поведении. На последние деньги он заказал по рюмочке ликера отметить прощание, и было неясно, скорбит ли он о случившемся, доволен ли, во всяком случае черные его глаза оживленно блестели. Все трое подняли рюмки, Винтер повертел свою в пальцах, разглядывая на свет густую зеленоватую жидкость.