— Существует ли вероятность, что этот бродяга просто спит на действующих станциях или в ответвлении от тоннеля? — спросил Ходдлстон.
Селитто покачал головой.
— Вряд ли. Мы имеем дело с наркоманом. Он наверняка трясется за свой притон.
Райм сообщил о мозаичных плитках.
— Линкольн, невозможно определить, откуда они. Осыпавшиеся плитки постоянно меняют, так что пыль и осадок можно найти повсюду. Ваш парень мог подцепить их где угодно.
— И все-таки назови цифру, — настаивал Райм. — Сколько таких мест, где надо искать?
— Ну, двадцать, — послышался решительный голос Ходдлстона. — Может быть, чуть поменьше.
— Ого, — пробормотал Райм. — Что ж, высылай нам по факсу список наиболее вероятных.
— Хорошо. Когда он тебе будет нужен? — но прежде чем Райм успел что-то сказать, Ходдлстон поправился: — Извини, Линкольн. Я помню тебя по старым делам. Список был нужен тебе еще вчера.
— На прошлой неделе, — буркнул Райм, недовольный тем, что Ходдлстон шутит вместо того, чтобы писать.
Через пять минут зажужжал факс. Том показал Райму вылезший из аппарата лист бумаги. На нем были перечислены пятнадцать наиболее вероятных мест.
— Ну, Сакс, за работу.
Молодая женщина кивнула. Селитто связался с отрядами Хауманна и Деллрея.
— Амелия, ты будешь держаться сзади, хорошо? — выразительно добавил Райм. — Ты должна только осматривать место преступления, помнишь? Только осматриваешь место преступления.
* * *
На бордюрном камне в центральной части Манхэттена сидел Леон-Зазывала. Рядом с ним примостился Медвежонок, прозванный так потому, что всегда катал перед собой тележку с плюшевыми игрушками, предположительно, предназначенными на продажу, хотя только шизофреник купил бы своему ребенку одного из этих истрепанных жалких зверьков.
Леон и Медвежонок жили вместе, то есть делили между собой улицу на окраине Китайского квартала, перебиваясь сдачей пустых бутылок, попрошайничеством и мелким безобидным воровством.
— Точно говорю, он умирает, — сказал Леон.
— Не-е, ему приснился кошмар, — ответил Медвежонок, покачивая тележку так, словно хотел убаюкать сидящие в ней игрушки.
— Надо бы не пожалеть гривенник и вызвать скорую помощь.
Леон и Медвежонок смотрели на противоположный тротуар. Там лежал еще один бездомный, черный болезненного вида, с озлобленным дергающимся лицом без сознания. Одет он был в лохмотья.
— Надо бы кого-нибудь позвать.
— Давай взглянем поближе.
Пугливые словно мыши, приятели перешли улицу.
Негр был страшно исхудавшим, скорее всего, болен СПИДом, из чего следовало, что он, по всей видимости, наркоман, и ужасно грязным. Даже Леон и Медвежонок время от времени мылись в фонтане в сквере Вашингтона или в пруду в Центральном парке, распугивая черепах. На черном были драные джинсы, заскорузлые носки и рваная грязная куртка с надписью «Мюзикл „Кошки“». Обуви у него не было.