— Я же говорил, что тебе стоило пойти за мной, — произнес глухой голос.
Неподалеку от меня, через табурет, сидел мужчина с горбоносым профилем и черно‑седыми — соль с перцем — волосами. Он не смотрел на меня, но я знала, что зрачки его все время меняются.
— Хугин? — Я уже ничему не удивлялась, к тому же его появление могло дать мне шанс. — Ты пришел, чтобы помочь мне.
Он усмехнулся, по‑прежнему глядя прямо перед собой, словно меня и не было.
— Нет, я пришел, чтобы попрощаться. Теперь ты, к сожалению, совершенно бесполезна для меня. Меня интересуют только живые, — он по‑собачьи оскалился. — А жаль, изо всего этого мог бы выйти толк…
Я посмотрела на Януша. Все это время он стоял, наведя на меня дуло пистолета, с присущей ему деликатностью дав нам закончить разговор.
Бам! Бам!
Бой часов подсказал мне, что мое время истекает. Я была словно взведенная пружина, еще толком не зная, что я буду делать, но готовясь драться за свою жизнь.
Говорят, некоторым девушкам докучают поклонники, преследуя их своей любовью. У меня в поклонниках, должно быть, ходила сама смерть. Уж не знаю, чем я ей так приглянулась, но она уже не раз являлась мне в разных обличьях, играя со мной, как сытая кошка с мышью. Наверное, во всем этом был какой‑то смысл, просто я его не находила.
Часы еще не закончили бить, когда я, глядя Янушу прямо в глаза, ударила его. Мой удар всегда представлялся мне огненно‑ледяным клубком. Он копился на самых кончиках пальцев, а потом, повинуясь моей воле, летел в противника — невидимый, но обычно обладающий сокрушительной силой. Впервые мне удалось такое, когда на меня напала Виола, и вот теперь пришлось применять это снова…
Однако сейчас Януш только выставил вперед ладонь левой руки, и мой шарик словно разбился о невидимую преграду, исчез, будто втянутый огромной жадной воронкой.
Януш выстрелил одновременно с последним ударом часов.
Я очень ясно видела маленький серебряный цилиндрик, летящий мне в грудь…
Но тут время вдруг остановилось. Пуля зависла в воздухе, а массивная дверь за моей спиной громко хлопнула.
Я повернула голову — словно в кино при замедленной съемке… От дверей черным смерчем ко мне летела Королева диких. Ее красивое лицо было искажено страшной яростью, а медно‑рыжие локоны казались взбесившимися змеями.
— Ты напрасно взял на себя смелость тягаться со мной! — крикнула она замершему Янушу, небрежным жестом сбивая на пол застывшую в воздухе пулю.
Затем, не говоря больше ни слова, схватила меня за руку и потащила прочь из бара.
Она волокла меня за собой словно тряпичную куклу, и тьма расступалась, охотно давая ей дорогу.