— Да уж, пожалуйста, — сказала Сабрина и, поцеловав ее, вышла из комнаты. Кэнди следовала за ней по пятам. Оглянувшись через плечо, старшая сестра подмигнула ей, а Кэнди в ответ победоносно подняла вверх большие пальцы. Энни будет жить с ними. Куда она денется?
Психоаналитик Эллен Стейнберг, как и обещала, приехала к Энни в больницу в среду после полудня, а затем позвонила Сабрине. Во исполнение закона о конфиденциальности информации доктор Стейнберг не сообщила подробности беседы с Энни, но сказала, что удовлетворена встречей и намерена снова навестить ее перед выпиской из больницы, а потом регулярно встречаться с ней после ее переезда в Нью-Йорк. Энни до сих пор не сказала Сабрине о том, что будет жить с ними, но, судя по всему, она уже приняла решение. А договор об аренде дома Сабрина подписала накануне вечером.
Психоаналитик заверила Сабрину, что у ее сестры не наблюдается суицидальных наклонностей и что ее депрессия вполне объяснима после такого рода физической и психической травмы. Ей пришлось выдержать удар двойной силы. Как и хирург, психоаналитик настоятельно рекомендовала, чтобы Энни присоединилась к реабилитационной программе для людей, потерявших зрение. В целом состояние Энни было удовлетворительным, и Сабрина обрадовалась этому.
Эта встреча оказалась особенно интересной для Энни, которая пришла в ярость, когда доктор Стейнберг, войдя в палату, представилась. Узнав, что ее пригласила Сабрина, Энни сначала отказалась разговаривать и заявила, что не нуждается в помощи и со всеми трудностями справится сама.
— Я не спорю, — сказала в ответ Эллен. — Но поговорить-то об этом можно. — Энни возмущенно заметила, что ей не понять ее переживаний и что она не знает, каково быть слепой. — Ошибаетесь, я это хорошо знаю, — спокойно заявила доктор Стейнберг. — Я сама слепая. Ослепла в результате дорожно-транспортного происшествия, подобного тому, в каком побывали вы, сразу же после окончания медицинского колледжа. Это случилось почти двадцать четыре года назад. После этого я пережила очень трудный период. Я решила бросить медицину. Готовилась стать хирургом, так что мою карьеру можно было считать несостоявшейся. Кому нужны слепые хирурги! — Энни слушала ее как завороженная. — А я была уверена, что никакая другая специальность меня не может заинтересовать. О психиатрии и думать не хотела. Большой интерес возиться с лунатиками и невротиками. Мне хотелось стать кардиохирургом — это весьма престижно. В итоге, я пару лет просидела дома, дулась на весь мир и доводила до безумия свою семью. Стала пить, что еще более усложняло ситуацию. Брат, в конце концов, не выдержал и, обозвав меня кретинкой, сказал, что все сыты по горло моей жалостью к самой себе. Не лучше ли мне найти работу и перестать наказывать всех окружающих за то, что со мной произошло?