— Но вы пойдете на представление с господином Мендией.
Джона снисходительно улыбнулась в ответ, как бы лишний раз напоминая баронету, что все мы — взрослые люди и, следовательно, знаем правила игры.
— Жозеб подарил мне приглашение в одну из самых лучших лож.
Джона и не думала оправдываться. Здесь выбор за ней, за графиней Янамари, за выгодной и почетной невестой, и если уж она привечает Жозеба Мендию, значит, имеет все резоны это делать, ничуть не задевая чести других претендентов. И даже очень дорогие подарки ни к чему не обязывают потенциальную невесту, они всего лишь показывают статус дарящего их мужчины. А билеты в оперу — это не только изящный презент, но и ненавязчивый повод побыть наедине — в шуршащем тафтой полумраке, едва соприкасаясь локтями, на расстоянии вздоха. Мы все взрослые, мы знаем, что делаем, разве не так?
И эта музыка… Диллайн стоит простить за наглый плагиат уже только потому, что Джэйон Никоул написал такую удивительную музыку — диво дивное. Она обрушивалась на слушателя, то как яростный летний ливень, заставляя промокать насквозь надушенные дамские платочки, то налетая, как снежная буря, вымораживая душу изнутри до хрустального звона. А еще название — «Последняя весна». Шуриа чаще всего умирают именно весной, что по большому счету несправедливо и обидно. Не глубокой осенью, когда естественное природное увядание само по себе навевает тоску-печаль, и не в разгар зимы, чьи ночи так длинны, а рассветы неторопливы, а весной. На это и рассчитывали отцовские родичи, когда отправили Джону в Жасминовую Долину — Шармейн, в заброшенный дом. Там было все необходимое для смерти — старый яблоневый сад, фантастически романтичная речушка, горбатые мостики, крошащиеся от старости каменные львы на парадной лестнице и поляна, окруженная жасминовыми кустами, с камнем — солнечными часами посередине. Одиночество там столь насыщенно, что его можно пить, парное молоко. Помнится, поднимаясь по выщербленным ступеням, Джона подумала, что это будет ее собственная последняя весна. И ошиблась. Ее предсказания вообще редко когда сбывались.
— Какая жалость, что этот фабрикант сумел меня опередить, — вздохнул огорченно Хилдебер. — Я бы с радостью сопроводил вас в оперу, миледи, и утешаюсь лишь тем, что господин Мендия сию минуту, в свою очередь отчаянно завидует мне.
— Почему?
— Здесь и сейчас я с вами, дорогая Джой. И эту прогулку я буду помнить всю жизнь как лучшую в моей жизни. Вы не верите? Правда-правда.
«Что значит молодость, — подумала шуриа, разглядывая собеседника с головы до ног. — Тебе пока не надоело щебетать и все еще кажется, будто беззастенчивая лесть — самый верный ключик к сердцу женщины. Будем верить, ты доживешь до того дня, когда поймешь свою ошибку. К счастью, ты — диллайн и на второй сотне лет жизни окончательно утратишь желание раскрывать рот без насущной необходимости».