Хвала переменчивой Морайг, уж чем-чем, а морской болезнью дочь капитана Кэдвена отродясь не страдала, Грэйн сосуществовала с морем мирно, именно так, как и подобает островной ролфи. «Родиться со слезами Морайг в жилах» — так говорили о тех, чья кровь воистину сродни ледяным водам Мэрддин. Раскинь Глэнна по-иному свои руны в час рождения наследницы Кэдвен и окажись Грэйн мальчиком, и вовсе не «огненная голова» украшала бы сейчас ее плечо, а «морской волк» (то самое клеймо, которое злопыхатели с материка именуют «мокрой псиной»). Но — увы! — Морайг ревнива и не терпит женщин среди своих посвященных, кроме «морской» супруги Священного Князя.
Женщинам не место на палубе боевого корабля. Несколько жутких случаев, когда бешеная суть волчьего племени вырывалась из оков цивилизованности, почему-то всегда происходили на море. После одного из них, когда команда ставшего печально знаменитым брига «Клык» взбунтовалась и буквально растерзала женщину-капитана, Вилдайр Эмрис убедился, что некоторые аспекты природы ролфи не изменить никакими карами, — и категорически запретил подпускать женщин к флоту. В конце концов, возможно, что именно звериное начало, вдали от берегов просыпающееся в детях Морайг гораздо быстрее, и приносило флоту Ролэнси удачу на морях? Отважные дочери Ролэнси отличались еще и благоразумием, а потому ни одной из них и в голову не пришло оспаривать решение Священного Князя — и богов. И в самом деле, отвагу можно проявлять и на берегу. Странно, но к пассажиркам на борту своих кораблей (а если говорить откровенно, в Ролэнси все морские суда могут в любой момент превратиться в боевые корабли) Морайг не ревновала, так что Грэйн в этом отношении была совершенно спокойна. Разумеется, она знала, что к берегам Синтафа ее доставит корабль, Ролэнси не принадлежащий, ибо порты Империи были наглухо закрыты для любого судна с Архипелага. Весьма благоразумно со стороны имперцев, но доставляет массу неудобств.
В детстве Грэйн накрепко затвердила, почему отцовскую «Верность Морайг» нельзя именовать судном и с тех пор предпочитала обо всем, что ходит по морям, говорить как о корабле, даже если он не выставляет напоказ свои пушки и носит не только прямые паруса. Томительное путешествие от скал Ролэнта до шхер пролива Гэйл в утлом баркасе, где Грэйн окончательно промокла и почти задохнулась под вонючим брезентовым тентом, длилось чуть больше четырех часов. За все это время рыбаки с баркаса не перемолвились с девушкой и полусловом, так что эрна Кэдвен весьма смутно представляла себе, а куда, собственно, ее везут. Хвала Морайг, ее, по крайней мере, не стошнило. Отцовская кровь оказалась сильнее сумасшедшей пляски по волнам на этом пропахшем рыбой и дегтем корыте.