Она купила щетку и целых два пакета набила всякой всячиной. И телевизор, и будильник отвезла в ремонт. Выстирала белье и одежду Джимми, а потом заехала на склад Армии спасения и отдала одежду и книги.
На мгновение Келли смутилась и чуть было не оставила «Демона-любовника», но тут же подавила в себе росток интереса к триллерам вообще и Фэрли Коллинзу в частности. Потакать советам Зейна Грея, идя у него на поводу, тоже не хотелось.
Зейн Грей, подумала она, пренебрежительно поджав губы, – отвратительное имя! Настоящий Зейн Грей был одним из самых известных авторов вестернов. А этот человек выглядел как ковбой, который заплутал и каким-то образом очутился на юге. Ковбой, разводящий кур!
Келли не отрицала, что он весьма привлекателен – для тех, кто предпочитает тип «крутых мужчин», но только не для нее. Таким был отец Келли, но он оказался настолько плохим мужем и отцом, что, едва Келли исполнилось три года, Сисси развелась с ним, поклявшись никогда больше не выходить замуж. Келли выросла, слыша постоянные обвинения в адрес своего обаятельного, но беспутного отца.
Нет, Келли нравились только те мужчины, с которыми она чувствовала себя в безопасности. Это были воспитанные, вежливые собеседники; они не кичились своей физической силой – напротив, старались не упоминать о ней.
Покойный Джимми, да будет земля ему пухом, складом характера был похож на свою глупую собаку – он любил всех и каждого. И пусть на его совести останется дружба с арканзасским фермером-переростком, или кем он там себя считает, – то есть с человеком, который имеет о правилах приличия примерно такое же представление, как таракан.
Келли усмехнулась, свернув на пыльную дорогу, ведущую к дому Джимми. Зейн был совсем не тем человеком, который мог бы ей понравиться, поэтому она даже не старалась найти в нем достоинства. Кроме того, он заставил ее переполниться отвратительной нервозностью, почувствовать себя беспомощной и робкой.
Келли пожалела, что придется вновь встретиться с этим человеком потому, что Джимми оставил ему на хранение кое-какие «вещи». Но как только она получит завещание, со всем будет покончено: не надо больше ни смотреть в самодовольное лицо Зейна, ни разговаривать с ним.
Нет, поправила она себя, отвращение вызывает не лицо Зейна, а его поведение. Он довольно хорош собой, но его не назовешь красивым: слишком уж твердый и длинный у него подбородок. И рот чересчур чувственный, насмешливый и дерзкий.
Его глаза, посаженные чересчур глубоко, временами придавали ему выражение Клинта Иствуда, да и нос был далек от совершенства. Слишком уж он – Келли поискала подходящее слово, чтобы описать недостатки этого носа, – слишком мужественный. Выглядит так, как будто был сломан, и, вероятно, не раз.