Зейн ответил ей насмешливым взглядом и циничной улыбкой.
– Джимми выбрал его потому, что поймал здесь двухкилограммового окуня. Я рыбачил вместе с ним. Господи, он радовался, как ребенок. «Когда я умру, похороните меня там, где я поймал ту рыбину», – постоянно твердил он.
Келли издала неопределенное восклицание. Глядя на отражение в воде, она в глубине души понимала, что рыба тут ни при чем. Джимми питал страсть к красоте природы, страсть, к которой она только начинала приобщаться.
– Хотите что-нибудь сказать? – спросил Зейн, взглянув на нее. – Традиционные «несколько слов».
Внезапно у нее вновь сжалось горло.
– Вряд ли я смогу, – честно призналась Келли, слыша, как дрожит ее голос. – Думаю, у меня не получится.
– Дайте сюда, – резко произнес Зейн, протягивая руку. – Я все сделаю сам и что-нибудь скажу. По-моему, это необходимо.
С трудом сглотнув комок в горле, Келли протянула ему сверток. Их пальцы на миг соединились, и это мимолетное прикосновение заставило ее совершенно пасть духом. Келли обеими руками обняла собаку, радуясь тому, что та рядом.
– Джимми любил книги и природу, – произнес Зейн, вскрывая сверток. Его лицо было серьезным, голос – негромким, но спокойным. – Вот это подойдет лучше всего… – Он глубоко вздохнул и прочитал стихи Вордсворта:
Хотя ничто вернуть не в силах миг,
Когда цвели цветы, шумели травы,
Не надо скорби – ведь в останках их
Видны следы былой красы и славы…
Келли замерла, узнав эти строки. Зейн продолжал тем же спокойным, размеренным голосом, не останавливаясь, не пропуская ни единого слова.
Сердце Келли сжалось от боли и еще какого-то чувства, более глубокого, чем боль. Она была не в силах говорить.
Но Зейн знал, что сказать. Эти стихи были не только красивы, они пришлись как нельзя к месту – лучшее прощальное слово для Джимми, именно то, что ему хотелось бы услышать. Зейн медленно высыпал прах в тихую воду.
– Прощай, друг, – тихо произнес он. – Ты избавился от демонов и монстров. Успокойся и спи с миром.
Бледная, дрожащая Келли наблюдала, как тонут последние частицы пепла. Зейн повернулся к ней.
– С вами все в порядке?
– Да, – солгала она, сжимая в объятиях собаку.
– Нет, не все, – раздраженно возразил он, полез в карман и, вытащив белый носовой платок, протянул ей. – Вот, черт побери, плачьте. Не могу видеть, как вы сдерживаетесь. Просто поплачьте и покончите с этим, понятно? – Он встряхнул платок яростным движением. – Возьмите же, – хрипло повторил он.
Келли хотела посмотреть на него, но отвела взгляд. Выпрямившись, она взяла платок и закрыла лицо, чтобы не видеть своего спутника и чтобы он не видел ее глаз. А затем, к собственному смущению, она разразилась слезами. Долгое время сдерживаемые чувства вырвались наружу.