Красная ночь (Баскова) - страница 42


— Вы с ним не разговаривали?


— Разговаривала, — кивнула собеседница. — Да он из крепкой породы. Так и не понял, что с женой произошло.


— А что произошло?


— Динка или Надежда не иначе как гипнотизерши, — высказала предположение Валентина Георгиевна. — Они Наташку периодически в такое состояние вводили, что та имя свое забывала.


— А если не они? — не согласился Прохоров. — Ведь в истории болезни Полковниковой…


— И-и-эх, — усмехнулась старушка. — Динка же с медициной связана. Кроме того, они доступ к Натальиным деньгам получили. Сейчас за деньги что угодно напишут. Мой вам совет: прижмите этих аферисток.


— Пытаемся.


— Как следует прижмите, — повторила хозяйка. — Убийство — их рук дело.


— Почему вы так считаете?


— А квартира? — спросила Валентина Георгиевна. — Они как в нее вошли, так и уходить не захотели.


— Это ничего не значит, — покачал головой Петя. — Есть завещание.


Женщина усмехнулась:


— Странно слышать такие слова от милиционера.


— Как раз от них вы услышите и не только это, — заметил оперативник. — Каждая версия всегда тщательно проверяется.


— Знаю, знаю, — замахала руками хозяйка. — Презумпция невиновности. Слово-то какое выдумали. Из-за него преступника посадить не могут.


— Могут и сажают, — твердо проговорил Петя. — А невиновных освобождают. Конечно, вам они антипатичны…


— Не верите? — Женщина побледнела от злости. — Тогда слушайте дальше. Ну, уехал Толя, детей забрал, а Наташка с каждым днем все хуже и хуже. Не в смысле распутства: ее неизвестный хахаль больше здесь не появлялся. Памяти совсем не стало, никого не узнает. Динка ее ненадолго во двор погулять выведет, на скамеечку посадит и нас попросит за ней присмотреть. Бедная Наталья сидит тихонечко, как приклеенная. Я это к чему говорю? Улавливаешь?


— Нет, — растерялся Петя.


— Охоты уйти у ней не было, — пояснила Валентина Георгиевна. — Никакой. Ну скажи на милость, как тогда она ухитрилась из дома сбежать? Да еще несколько раз?


— Но у психически больных… — начал было Петя.


— Да не была она такой! — отмахнулась старушка. — Пойми это! И слушай дальше. Как ее перестали гулять водить, я к Динке подошла и спросила, не заболела ли моя соседка. Та мне тихонько так говорит: «Вам, Валентина Георгиевна, я правду скажу. Только больше пусть ни единая живая душа не знает, а то позору на весь город. Сбежала Наталья Павловна. Я ее вечером в садик вывела, она будто бы пришла в себя. Стала расспрашивать о муже, детях, словно ничего не произошло, понимаете? Не помню, что я напридумывала, лишь бы сменить тему. Потом Наталья Павловна попросила оставить ее одну. Я пришла за ней минут через двадцать, но ее нигде не было. Она как в воду канула». Я выслушала Динку и отвечаю: «Ты говоришь, Наталья пришла в себя. Как же могло так получиться? Ты заявляла в милицию?» И тут на ее наглом лице я увидела испуг, впервые в жизни увидела, понимаете? Правда, она быстро взяла себя в руки и ответила: «Разумеется, заявляли, разве можно иначе? Мы с мамой так беспокоимся», — и торопливо стала прощаться. Естественно, я ей не поверила. А как проверишь? Не пойду же я в милицию спрашивать: какие меры приняты для поиска Полковниковой? Если Динка и Надежда не заявляли о пропаже, меня никто не станет слушать. Короче, я решила выждать время. И представьте себе, была вознаграждена. Как-то вечером мне позвонила подруга из Залесска, мол, Валя, жди в гости. Мы с ней дружим вот уже пятьдесят лет и регулярно навещаем друг друга, благо наши города недалеко. Я, конечно, обрадовалась, а потом испугалась: дома-то ни крошки! И я собралась в дежурный магазин купить хлеба и колбасы. Возвращаясь из магазина, я машинально взглянула на Наташин балкон и, как вы думаете, кого увидела?