Один из экземпляров этой брошюры и сейчас хранится в книжном шкафу Крупской. На серой бумажной обложке псевдоним "Н. Саблина" зачеркнут и рукой Надежды Константиновны написано "Н. Крупская". И на обложке книги и на титуле экслибрис, который в годы эмиграции ставил на своих книгах Владимир Ильич: "VI. Oulianoff".
На страницах книги имеются пометки Надежды Константиновны, сделанные, очевидно, при подготовке книги к переизданию.
Была у Надежды Константиновны в Шушенском и еще работа — она занималась с Оскаром Энгбергом, который совершенно не был знаком с социалистической литературой, никакого понятия не имел об учении Маркса. Раз как-то, приехав из волости, он пришел рассказать новости и между делом сообщил, что появился новый писарь, человек умный, развитой и они вполне сошлись во мнениях. "То есть?" — спросила Надежда Константиновна. "Да и он и я против революции". Переглянулись Надежда Константиновна с Владимиром Ильичей, и она предложила: "Приходите, Оскар, завтра утром, почитаем вместе кое-что".
До поздней ночи сидела в этот вечер Надежда Константиновна над "Коммунистическим манифестом", готовилась к первому занятию. Утром Крупская переводила для Энгберга текст с немецкого, и он удивлялся, как легко она это делала. Сначала урок шел трудно, потом оба увлеклись, стало легче. В комнату заглянул Владимир Ильич, они даже не заметили, он, улыбаясь, послушал и тихо ушел.
Заниматься стали регулярно. В воскресенье, когда в большой комнате Владимир Ильич давал юридические консультации, очень популярные у окрестных жителей-бедняков, Крупская и Энгберг уходили в соседнюю комнату. Изучив "Коммунистический манифест", принялись за "Капитал". Хотя Надежда Константиновна объясняла просто и доходчиво, все-таки для человека, мало знакомого с подобной литературой и не прошедшего еще длительной школы классовой борьбы, это было сложно. Когда срок ссылки Ульяновых кончился, смущенный Оскар преподнес Надежде Константиновне подарок — маленькую, тщательно отделанную бронзовую брошку с изображением "Капитала". "Вам, за то, что так терпеливо занимались со мной и многому меня научили". И, не слушая благодарности, пошел помогать Владимиру Ильичу укладывать книги.
В ссылке как-то особенно чувствовалась потребность в художественной литературе. Часто долгими зимними вечерами они вслух перечитывали поэмы Пушкина, Лермонтова. "Мы как-то стихийно увлекались Лермонтовым", — вспоминала позже Надежда Константиновна. Томик стихов Некрасова Владимир Ильич взял с собою в ссылку и с наслаждением слушал, как Надежда Константиновна читала "Мороз, Красный Нос" или "Кому на Руси жить хорошо".