- Да, господин, - согласилась она.
Где-то снаружи, за частоколом раздался угрожающий рык - вероятно, в деревню забрел какой-то хищный зверь. Рабыня съежилась.
- Это лесной лев, - сказал вождь. - Ты относилась ко мне пренебрежительно и жестоко, - продолжал он. - На арене ты приказала связать меня, на корабле пыталась пожаловаться на меня Палендию.
Снаружи снова раздался рык.
- Ты хочешь, чтобы тебя вышвырнули за ограду? - спросил вождь.
- Нет, господин! - вскрикнула она.
- Таких, как ты, надо не скармливать львам, а оставлять на пищу фильхенам. ("Фильхенами" называли мелких всеядных прожорливых грызунов. Они жили в норах.)
- Прошу вас, не надо, господин, - едва слышным голосом попросила она.
- Ты ничтожество, - сказал вождь.
- Да, господин.
- Ты хорошо выглядишь сейчас, стоя голой на коленях перед мужчиной. Тут твое место, - грубо сказал он. - Я презираю тебя:
- Господин? - недоуменно спросила она.
- Когда-то я считал, что ты сможешь стать достойной рабыней, продолжал он.
- Не понимаю... - она увидела, что вождь разматывает длинный сыромятный ремень.
- Подними руки и сдвинь запястья, - потребовал он.
Она смотрела, как он связывает ее запястья, оставляя длинный свободный конец ремня - как на руках рабыни Акселя. Ее поставили на колени лицом к столбу и привязали к нему.
- Ты ведь фригидна, да? - презрительно спросил он.
- Не знаю, господин.
- Плеть хорошо объясняет женщинам, что быть холодными нельзя.
- Я не считаю себя холодной, господин!
- Неужели? - деланно удивился вождь.
- Попробуй меня, - сдавленно попросила она.
- Попробовать тебя? - изумился он.
- Да! У меня какое-то странное чувство - такого я никогда не испытывала или, по крайней мере, не с такой силой. Я не считаю себя фригидной, я хочу быть в руках своего господина!
- Ты, судебный исполнитель, женщина с Тереннии, хочешь оказаться в руках господина? - недоверчиво переспросил он.
Неожиданно беспомощно и жалко она прильнула к столбу.
- Да, - хрипло умоляла она, - да!
- А ты не думаешь, что я поставил тебя к столбу только для того, чтобы выбить из тебя всю дурь? - с затаенной угрозой спросил он.
- Вы будете бить меня? За что?
- Ты была рабыней по закону, когда подчинилась мне в темноте, на "Аларии", - объяснил он. - Но я не стал напоминать о твоем рабстве. Я продолжал уважать тебя, относиться к тебе так, как к свободной женщине из сословия хонестори, даже патрицианке, и только поэтому не стал завязывать тебе рот - я взял с тебя обещание молчать. Но ты солгала мне. Я поплатился, поверив твоему слову. Ты закричала, и нас обнаружили варвары. Нас всех могли перебить. Ты вела себя как предательница и лгунья!